в чёрной майке, из-за которой прекрасно видно рукава татуировок и их продолжение на плечах и лопатках. В лицо «вмонтированы» две тёмные пластиковые пластины, так что можно разглядеть зубы. На фоне этого проколотые в нескольких местах уши и брови не кажутся чем-то интересным. Ко всему прочему он неплохо подкачен и всё ещё красив.
Я уже ничему не удивляюсь.
Мистер Томпсон собрал вокруг себя фриков, ничего нового.
— Чую токсичные мысли, — ухмыляется Квент, когда мы выходим из машины. Он держит меня за руку. На мне его толстовка. На улице лёгкий ветерок.
— Немножко, — отвечаю шёпотом.
— Не обязательно отвечать. Дай себе отдохнуть. Не говори с ними. Им вообще не обязательно знать, что ты говоришь.
Действительно.
Гурьба одноклассников окружает меня. Манфрик умудряется несколько раз восхитится из-за того факта, что я жива. Как будто бы он не был в этом уверен до конца, пока мы не увиделись. Глория пытается его урезонить, Тетта протягивает мне стаканчик с фруктовым сладким чаем с какими-то странноватыми добавками и мелкими кусочками чего-то там. Серж пристаёт вот с этим:
— А ты могла бы книгу издать! Типа: «Я пережила ночь с монстром». И начинается всё с того, что она поднимает тебя среди ночи и… Что, не хочешь вспоминать об этом, да? А я могу упомянуть об этом в своём блоге? Если что я могу порекомендовать тебе редактора, сможешь хорошо заработать на этой суке.
— Заткнись, — вставляет Квент. — У неё нет никакой необходимости в этом.
— А, ты же истинная, — осекается Серж, — я всё время забываю.
Это звучит так искренне, что всю дорогу до палаты директора я думаю о том, что поторопилась с выводами.
Ребята галдят, вспоминают всё странное поведение, что замечали за миссис Ретти, жалеют мистера Томпсона и меня, рассказывают о том, что происходило в Драгон-Холле и всё такое.
Глория вспоминает свою жуткую историю о пьющем отчиме и его нападках. Манфрик приобнимает её.
А я смотрю на них уже другими глазами.
Может быть, никто и не общался со мной через силу.
Может быть, они не особо-то и задумывались о выгоде.
Может быть, мне не стоило делать поспешные выводы и думать чёрт знает что последние дни. Из-за слов Радиона.
Что же всё-таки с ним не так?
На этот раз я не буду отдаляться, не разобравшись. Когда вернусь в Драгон-Холл поговорю с ним.
На этом решении открывается дверь, и мы вваливаемся в палату директора.
Квент сразу же предлагает мне сесть на стул у стены. Мистер Томпсон меня будто не замечает. Я наблюдаю за тем, как он отвечает что-то на вопросы одноклассников и историка. Тот ставит в вазу огромный букет белых роз, которые ничем не пахнут. Это хорошо — мутить не будет.
В итоге мистер Томпсон объявляет, что завтра же продолжатся занятия, а он вскоре вернётся на свой пост.
Сейчас какая-то жидкость вливается в него сразу по нескольким трубкам.
Я могу только догадываться, но подозреваю, что процесс этот далеко не безболезненный.
Да и выглядит он херово.
— Айрис, — всё же переводит на меня взгляд, когда остальные уже собираются уходить. — Задержись на минутку.
Глава 3. Добрый день, мистер Томпсон (3)
Я замираю. Его шикарные волосы теперь кажутся немного тусклее, но в остальном ничто не омрачает манящую красоту. Есть люди, которым даже «херовость» к лицу. Вся эта бледная кожа, проглядывающие красные, синие и чёрные вены, странный блеск в ярко-красных глазах…
— Добрый день, мистер Томпсон, — я слегка улыбаюсь, остановившись рядом с ним.
Он выгибает бровь и вдруг склабится, весьма и весьма довольный собой.
— Очень рад слышать твой голос.
— Он… не очень красивый.
— Это пока.
Какое-то странное смущение заставляет меня покрываться красными пятнами.
— Я хотел… — он едва заметно хмурится, будто испытывает некоторое сопротивление, — попросить прощения.
Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Но вдруг едва не падаю, голова резко начинает кружиться, воздуха не хватает.
Директор поднимается рывком и притягивает меня к себе, заставляя сесть на край кровати и упереться рукой в его торс.
Две иглы вошли глубоко в его руку, одна вышла и жидкость медленно вытекает из неё, пачкая белую простыню.
Это неприятно.
— Мистер… Томпсон…
— Всё в порядке, — он пристально вглядывается в меня, — дыши глубже. Сила в тебе ищет выход. Это нормально.
У меня дёргается угол губ.
— Знаю.
— Несмотря на всё, что с тобой было, я не считаю тебя больной, Айрис. Твоё состояние — естественное. С ним можно справляться и… получше.
Его слова режут. Я несколько мгновений упорно молчу. К горлу подступают оправдания. Вообще-то, я не знала, что со мной. И голова моя была забита другим. Я ждала смерти. Никого не было рядом, никто не пытался поговорить со мной, никто не пытался понять, что не так и объяснить, как всё на самом деле. Со мной была лишь боль, в этом полумёртвом теле мы с ней были вдвоём.
Директор вдруг обнимает меня и целует в волосы.
Я вздрагиваю.
— Не обвиняю тебя, — говорит он, — это скорее совет.
— Тогда я тоже кое-что скажу, — бросаю на него колкий взгляд влажных глаз. — Вы весь такой мученик в белом пальто, который несмотря ни на что продолжает быть полезным, да? Но кому вообще пришло в голову допустить вас до такой должности? Из-за вашего приступа кто-то мог умереть. А Драгон-Холл — одно из самых важных мест в принципе. Смерть учеников не осталась бы незамеченной балансом энергий… Вы используете нас, чтобы держаться на плаву. Чтобы отвлекаться и жить дальше. Так вот, совет: найдите себе дело попроще. Вы не справляетесь.
Он вновь смеётся по-ангельски, а затем с улыбкой отвечает:
— Да, использую. Знаешь почему?
Отшатываюсь от него.
В красных глазах мелькает жуткий чёрный отблеск.
Только сейчас понимаю, что это не линзы.
— Все драконы хотят жить, Айрис. Любой ценой.
— Тогда зачем извиняться?
— Я беспокоился о тебе.
Совсем ничего не понимаю! То под руку говорит что-то о моём состоянии, когда мне и так плохо. То признаётся, что действительно сосёт из Драгон-Холла силы, забирая куда больше, чем отдавая взамен. То извиняется, то беспокоится!
— Браслет, что я подарил тебе, — указывает на цепочку, свисающую с запястья, — наша фамильная реликвия. Я как старший сын своей ветви, как единственный сын, дарил его же своей истинной. Благодаря ему дракон может где угодно найти свою истинную. Это не спасло её, но всё же. Теперь Квент — старший наследник, я должен был отдать его ему.
— Но подарили… мне?
— Ему кажется,
