сне. Все будет хорошо. Все. Будет. Хорошо!
***
Таня ошиблась: ничего не было хорошо, неприятности сыпали на голову словно град. Сначала заболел Игорь. Днем он жаловался на слабость, а вечером поднялась температура. Ртутный столбик упорно полз к тридцати девяти градусам. Всю ночь Таня не спала, волновалась. Утром, едва взошло солнце, побежала в аптеку. Многие еще не открылись. Пришлось ехать пару остановок, чтобы попасть в дежурную.
Таня переживала, удастся ли ей уговорить мужа выпить таблетки. К счастью, Игорь чувствовал себя настолько плохо, что выпил предложенный стакан с водой, с которой она размешала Колдрекс, без всяких вопросов.
Весь день, Таня, забыв о себе, варила бульон, поила мужа чаем, расспрашивала о самочувствии. Игорь в ответ ворчал и просил оставить его в покое.
На следующий день в гости заглянула Оля. Узнав про Игоря, она выставила Таню из будды, злобно зашипев:
— С ума сошла! А если ты тоже заболеешь?
— Предлагаешь его бросить?
— О себе думать не хочешь, подумай о ребенке! — Оля застучала ей пальцем по лбу.
— Пока Игорь болеет, будешь жить у меня, — раскомандовалась подруга, не давая Тане собраться с мыслями.
— Но как же…
— Не переживай, я о нем позабочусь. Не пропадет твой Игорь.
Но Таня не могла не переживать. Она нервно ходила с одного конца будды в другой и засыпала Олю бесконечными вопросами:
— Ну как он? Ему легче? Какая температура? Кашель появился? Насморк? Что он сегодня ел?
***
Зима начала свою атаку резко и неожиданно. Противник, захваченный врасплох, долго не мог понять, что происходит, а когда осознал, то война оказалась почти проигранной. Сражаться не было смысла. Осень сдалась. Снег падал сутки напролет, к утру сугробы достигали колен. Температура опустилась до минус пяти градусов. Будды промерзали насквозь. Не спасали ни дополнительные покрывала, ни костер, который разводили прямо в доме.
Когда температура снова поползла вниз, бомжи переселились в одну будду. Ночью все спали, плотно прижавшись друг к дружке, чтобы хоть немного согреться.
Беременность из дара превратилась в наказание. Из-за живота, Таня не влезала ни в одни старые теплые вещи. Благо, что Любка нашла на валу длинную черную дубленку для очень крупных дам. На спине красовалось гигантское светлое пятно, словно на нее пролили растворитель. Все это не волновало Таню, главное, она могла спрятать живот и увеличившуюся грудь. Расстраивал мочевой пузырь. Такое ощущение, что он уменьшился до размера чайной ложки: он звал в туалет чуть ли не каждый час. Ходила Таня тоже с трудом. Вены на ногах распухли и напоминали корни деревьев, ночью икры сводило судорогой. Поясница болела, постоянно хотелось спать. Из-за недостатка движений, Таня мерзла как проклятая. Если раньше, она спасалась от зимы работой, то сейчас приходилось терпеть и плакать от безысходности. Ребенок шевелился все активнее. Таня ненавидела его пинки. Она чувствовала себя отбивной, ей даже начинало казаться, что многие органы уже превратились в фарш. Затем она отдергивала себя, укоряла.
«Ты должна радоваться ему. Он твое спасение!» — шипела на себя Таня.
Все о чем она мечтала это поскорее родить.
Ее мечта сбылась в середине марта. Роды принимали Оля с Любкой. Оля почему-то запаниковала, давала глупые советы, гладила за руку и по тысяче раз спрашивала про самочувствие. Люба оказалась сдержаннее. Она отдавала короткие команды «Дыши чаще! Тужься!» и успокаивала Олю «Не ссы, я родила, и она родит!»
На свет появился мальчик. Таня была совершенно без сил, но когда услышала первый крик сына, усталость как рукой сняло. Люба обтерла малыша полотенцем, смоченным водой, а потом завернула в покрывало.
— Красавец какой! На тебя похож!
Таня взяла младенца. Сын смотрел на нее серьезными глазами. Они напоминали озеро, затерянное в горах. Чистое, светлое и такое голубое. Это все, что он перенял от отца.
Таня поцеловала малыша в лоб и глубоко вдохнула. Сын пах сладким молоком, новой жизнью и надеждами. Этот тонкий запах грубо разрушала вонь, исходившая из давно нестиранного покрывальца. Таня положила маленького рядом с собой, накрыла рукой, таким движением она часто накрывала живот в неосознанной попытке защитить его от внешнего мира, и уснула.
***
Сына назвали Никитой. Тане не заметила, как ее жизнь прочно приросла к этому маленькому человечку: каждую минуту она думала о нем, бросалась при первом же кряхтении, а при длительном расставании ощущала чуть ли не физическую боль.
Несколько раз на день Таня возвращалась с вала, чтобы убедиться, что Никитка в полном порядке. Дома она нянчилась с ним, не переставая.
Сын заставил Таню посмотреть на свою жизнь под другим углом и многое переосмыслить. Беспомощность Игоря раздражала. Бесило еще то, что муж жаловался, будто Никитке больше внимание достается, а про него совсем забыли.
— Ты к малому подходишь по сто раз на дню, а ко мне подошла, в лучшем случае, раз пять и то с упреками и приказами.
— Я не приказываю, — пыталась оправдаться Таня. — Я прошу.
— Ты таким тоном просишь…
— Блять, мог бы и помочь! Я зашиваюсь тут. Днем — вал, а вечером пеленки постирай, молоком накорми, укачай, так еще я з водой должна ходить! Мог бы и ужин к моему приходу сварить. Это, мать его, не трудно: закинул каши в котелок, залил водой и поставил на огонь. Все! Но неееет, тебе же тяжелооо, ты у нас ивалиииид!
Таня нарочно растягивала слова, чтобы сильнее оскорбить мужа.
Она смотрела на Игоря и не испытывала ни любви, ни жалости, в груди клокотали отвращение и злость. Таня решила его добить.
— А сейчас еще начинаешь с Никиткой соревноваться? Какого хрена, я прыгаю возле него, а не возле тебя? Ты у нас, что младенец беспомощный? Взрослый мужик, а ведешь себя черти знает как! Тьфу, на тебя!
Глаза Игоря сузились:
— Ты может, забыла, кто тебя спас пару лет назад? Кто тебя сюда привел? Где бы ты сейчас была без меня?
— Ну, спасибо! — Таня низко поклонилась. — Но свой долг, я считаю, оплатила сполна!
Ночью она корила себя за эту сору. Могла бы ответить и помягче. Игорь, наверное, обиделся. Под хор осуждающих мыслей она еле заснула.
***
Любовь к Игорю постепенно угасала. Вместо нее Таня чувствовала огромную усталость, словно в душу положили камень, который она вынуждена таскать каждый день. Таня часто плакала по ночам. Розовые фантазии о дружной семье, о доме истончались. Ночью, выплакав дозу слез, Таня хотела спрятаться в мечтах как под одеялом. Не получилось. Не смогла. Она лежала, смотря в потолок. Реальность заполняло пространство, где
