рукава и на экране за его спиной появилась картинка. Сооружение походило на станцию, одну из тех, что строились для моделирования космического полета. Многие из них до сих пор принадлежат ИМБП, институту медико-биологический проблем, но теперь использовались как бункеры для изучения аномалий.
После того как китайцы построили настоящую станцию на Луне, большая часть исследований для космоса проходит там или на МКС-2.
Мир все больше раскалывался на две части, одни ученые занимались только колонизацией Марса и всем, что для этого нужно, другие сосредоточились на изучении аномальной флоры и фауны на земле. Люди не теряли надежды, что смогут найти способ сосуществовать с чужим миром и симбионты давали человечеству надежду на будущее. Их подробно изучали, с их помощью люди много узнали о том, что творится внутри аномалии, о её развитии и связях. Больше всего это напоминало мицелий у грибницы. Земля медленно, но верно уступала под натиском чужого биома, а тот с вою очередь, продвигался, разрушали человеческие города и создавая на их месте свои. Но это все еще была жизнь, а потому оставалась и надежда, что люди найдут способ сосуществования с её иной формой.
Рядом со станцией находился огромный купол, на фотографиях со спутника он был плохо различим в зарослях гигантских корней. Если верить схеме, большая часть этого сооружения пряталась глубоко под землёй.
— Станция эта была специально построена для эксперимента с полным замкнутым биологическим циклом, но соорудили её не для космоса, а с целью создания среды для симбиоза земных и неземных форм жизни. Ученые попытались создать уникальный почвенный слой, и, судя по отчётам, что-то там у них получилось.
Картинка сменилась на запись, запись вёл дрон, летающий по кругу внутри огромной оранжереи. Среди невероятного многообразия растений с синей, фиолетовой, красной и зелёной листвой ходил человек с ножницами и без скафандра. Это было настолько невероятно, что Игорь подался вперед. Неужели у них получилось?
— Это профессор Джонсон, вместе с ним на станции работает Юлия Макарова, про неё вы скорее всего слышали, она была одним из первых ботаников, высказавших идею о чужих, как о беженцах. Она уверена, что они, как и мы, отправились в космос в поисках другой планеты для нового дома и наша земля им подошла. Макарова считает, что это не насильственный захват, а своего рода терраформирование, они в прямом смысле готовят почву для того, чтобы переселиться.
— А если их среда нам не подходит, то какое уж тут ненасильственное? И почему тогда они нас игнорируют? Мы для них что, как микробы? — спросил Белебей.
— Скорее это они для нас как мицелий, — ответ ему Игорь. — Вот ты бы стал договариваться с грибами?
Кардышев поднял руку, призывая к тишине и продолжил:
— Три дня назад мы потеряли связь со станцией, спутники не обнаружили внешних повреждений, но внутри умерли все камеры и единственную запись мы получили с личного аккаунта Макаровой. Узнали мы следующее — люди подверглись заражению неизвестным патогеном.
Видео снова сменилось картинкой.
Чьё-то растерзанное тело лежало посреди парника с помидорами.
— Действующая аномалия внутри не зафиксирована. Никакого фона или отклонений, но люди потеряли рассудок и начали убивать друг друга.
— Нечто из лаборатории, — хохотнул Белебей. — Привет Карпентеру!
— Сколько выживших? — спросила Ирина Сергеева. — Симптоматика есть?
Кардышев не ответил и запустил новое видео.
Картинка дёргалась, но Игорь распознал знакомое лицо по ту сторону.
Юля была бледна и истощена, короткие русые волосы спутались. Она всегда хотела иметь шикарную шевелюру и с завистью смотрела на других женщин, которым повезло. Игорь шутил, что под шевелюрой тоже что-то должно быть, желательно сильнодействующее. Но Юля его шуток не понимала и не любила, она вообще никакого не любила, кроме растений. В чужое же и аномальное Юля влюбилась с первого взгляда, и ни один человек не мог с этим конкурировать.
— Это не аномалия, слышите! Не смейте нарушать целостность станции! Вы слышите меня? Я потратила пять лет на этот эксперимент! Пришлите кого-нибудь, кто понимает разницу. Давыдов, если ты меня слышишь, убеди их! Они ничего не понимают! Это станция, возможно, наша единственная надежда! Если вскрылся какой-то неучтенный фактор симбиоза, то мы разберёмся, главное — не нарушайте целостность. И нет, я не сошла с ума, я просто пытаюсь сохранить результаты нашей работы! Я и мои коллеги, готовы умереть, если это хоть на шаг приблизит нас к пониманию…
Видео оборвалось, а Юля, к сожалению Игоря, так и не сказала им ничего по-настоящему важного, и никак не приблизила к разгадке.
— Она там и она все еще жива, — подвела итог доктор.
— Видео мы получились двенадцать часов назад, — покачал головой Кардышев. — Так что мы можем только надеяться.
— Она готова умереть ради своего эксперимента, — сказал Белебей. — Не хилый такой материнский инстинкт.
— Прости, ты сказал что-то про женскую вагину? — вскинула голову Эрлиц.
— Эээ нет, подруга, я никого не хотел обидеть, но такая жертвенность..
— Заткнись лучше, дружок, — зашипела на него Эрлиц. — Она пытается спасти планету, с которой ты хотел просто свалить.
— Вернёмся к нашему заданию, — вмешался Кардышев и посмотрел на Игоря, тому стало неловко. — Мы должны попасть на станцию и разобраться, что там случилось. Командование даёт нам на это 48 часов, после чего, если мы не справимся, станция будет вскрыта. Всё ясно? Кто-то хочет отказаться?
— А можно? — удивился Игорь.
— Выпрыгнешь и домой пешком пойдёшь, — рассмеялся Белебей. — Только чтобы не встречаться с бывшей…
— Можно, — сказал капитан. — После нашей высадки, метеорологи, они разместились на верхних двух этажах, оправятся за полярный круг, на станцию Восток, тот, кто не прыгнет, отправится с ними.
Белебей захлопал в ладоши:
— Давыдов, да это прям для тебя! Ты же хотел попасть на другую планету!
— И не я один, — ответил Игорь. — Буду в хорошей компании. А если серьёзно, то освоение антарктиды не такой уж плохой вариант, более реалистичный, чем колония на Марсе.
— Ну это пока, — улыбнулся ему Белебей. — Пока беженцы Макаровой до льдов не добрались.
— Спрашиваю один раз, — повысил голос Кардышев и Белебей замолк. — Желающие отказаться есть?
Все молчали и только гондола дирижабля чуть поскрипывала.
О том, что они на месте, Игорю подсказала панорама за окном. Он запустил режим визуальной памяти и камера вспыхнула зелёным ободком на сетчатке. Теперь он сможет отправлять данные на сервер в режиме реального времени, на всякий случай. За четыре часа полёта Игорь успел выспаться и даже устать от безделья, но теперь они прибыли и он был полон желания действовать.
За окном разливался аномальный оазис, неровные края
