тебе в первый же день русским языком сказала: «Не жги свет, не лей воду, не приводи никого». А ты опять за свое. Разорить меня хочешь?
Дима. Мария Ивановна, я не был в ванной.
Мария Ивановна. Не ври. И газ был на кухне открыт – ишь, задушить меня хочешь!
Дима. Мария Ивановна, я не выходил из комнаты больше часа. А Вы там, я слышал, ходили в ванную и на кухню, дверями хлопали. А потом к телефону побежали в коридор. Сами и оставили все включенным и открытым, а на меня опять наговариваете, как всегда.
Мария Ивановна. Ничего я не наговариваю. Что вижу, то и говорю. У меня память хорошая.
Дима. Мария Ивановна, я не был ни в ванной, ни на кухне. Я вот собираюсь в аптеку ехать Вам за лекарством от давления.
Мария Ивановна. В аптЕку он собирается. Знаю я твою аптеку! Небось, с Ленкой-то аптекаршей уже давно отравить меня удумали да и жить тут с ней припеваючи? Поди, она в любовницах у тебя. У тебя ж их и так полгорода.
Дима. Мария Ивановна, вам не должно быть никакого дела до моих любовниц.
Мария Ивановна. А ты не грубИ. Будешь мне так грубить, я вообще возьму и отменЮ свое завещание!
Дима. ДостАли Вы меня со своим завещанием. Все, больше Вы меня тут не увидите. (Швыряет книгу на стол, вскакивает, достает чемодан, бросает в него книгу, остальные свои вещи и с чемоданом идет к выходу мимо Марии Ивановны.)
Мария Ивановна. (Вцепляясь двумя руками в рукав проходящего Димы.) Не уходи, Дима-а-а. (Начинает она орать на всю квартиру.) Я больше не бу-у-у-ду.
Дима молча останавливается в задумчивости. Свет на сцене гаснет.
Действие второе
КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Зажигается свет. На сцене две комнаты. Одна комната в квартире Нины Бутылкиной. Она с мобильным телефоном в руках.
Другая комната в квартире ее бывшего одноклассника Димы. Он сидит за столом и продолжает разговор с Ниной по телефону.
Дима. Но это вот норма в такой ситуации, потому что, когда у них случаются нормальные проблески, – нормальная логика им подсказывает, что что-то в их жизни происходит не так. Проблема в том, что проблесков таких становится все меньше. Поэтому через какое-то время этот кошмар снова начинался.
Нина. Дима, а может это тебе попалась такая злобная старушенция?
Дима. Да нет. Это все совершенно не зависит от того, злобный старик изначально по характеру или нет. Они просто постепенно все такими становятся. Просто у тех, кто изначально акцентирован на сварливости, процессы эти быстрее развиваются вот и все.
Когда мне теперь говорят, например, "ему вот столько то лет и он еще в здравом уме могучий старик" – я киваю головой, но этому утверждению ни на йоту не верю, потому что нам, людям неудобно и конфузливо предположить, что родной человек пусть и старый, вот так себя ведет.
Угасание мозга, увы, остановить невозможно. Все там будем, как говорится. Они же на старости лет, как дети малые становятся. Беспомощные, а сами языком еще столько всего могут наговорить, что и жилью этому не рад будешь. И ни скорая, ни полиция положение не спасают. В полиции так они тоже способны как угодно свое поведение повернуть.
О, нет. У меня теперь своя квартира, никак не связанная с этой всей ситуацией и ни от кого не завишу.
Намучался же я со своей бабулькой. Царствие ей Небесное!
Если интересно, в русском прокате картина называлась "Дюплекс" – вот ее просмотр меня спасал всякий раз, когда уж совсем трудно становилось. Правда, там в финале выясняется, что бабка реально мошенничала таким образом. Когда я смотрел фильм уже после смерти бабули, то смотрелся он со щемящей грустью, несмотря на весь его комедийный гротеск. Посмотри, если не видела.
Нина. Спасибо, посмотрю. А что еще порекомендуешь?
Дима. Принцип поведения только один. Безусловное категорическое несогласие на секс, а в остальном – кивать и соглашаться, но делать все по-своему. Чтобы в этой ситуации обоим сохранить достоинство надо знать, что бесполезно разубеждать, если уж он убедил себя в том, что жена правнука – легкого поведения, то он так и будет считать. Неловкость только в том, что он все окружение попытается в этом убедить, поэтому допускать ничего фривольного ни в коем случае нельзя.
С другой стороны, если отдать его психиатрам – его просто в очень короткое время заколют препаратами и все.
Нина. Спасибо, Дима.
Дима. Да не за что.
Нина. Как, не за что? Ты что? Столько всего рассказал, мне на неделю думать.
Дима. Да, подумать есть над чем. Ну, звони, если что.
Нина. Спасибо тебе, Дима! До свидания.
Дима. До свидания.
Свет на сцене гаснет.
Действие второе
КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ
Зажигается свет. На правой половине сцены комната в квартире Василия Даниловича Бутылкина. Он сидит за столом. Рядом на столе перед ним лежит мобильный телефон. Он берет телефон и набирает номер.
На левой половине сцены комната в эскортном агентстве. Элен сидит за столом напротив работающего телевизора и перед ней на столе мобильный телефон. Раздается телефонный звонок.
Элен. Алло! Вас слушают.
Василий Данилович. Элен, здравствуй!
Элен. А-а, Василий Данилович? Приве-е-ет!
Василий Данилович. Элен. А можно я тебя буду звать просто Лена?
Элен. Можно!
Василий Данилович. Лен, давай я забронирую номер в ближайшей к дому гостинице?
Элен. Это где?
Василий Данилович. Мичуринская, 10.
Элен. О, это далеко! Давай поближе к нам. Мы так далеко не ездим.
Василий Данилович. Я оплачу такси.
Элен. А вдруг я Вам не понравлюсь!
Василий Данилович. Как ты можешь не понравиться, если такая молодая?
Элен. Я не молодая, мне 35!
Василий Данилович. Ну, все равно в два раза моложе меня!
Элен. Как-то страшновато.
Василий Данилович. Чего?
Элен. Меня уже обманывали!
Василий Данилович. Какой смысл мне тебя обманывать?
Элен. Ну, хорошо! Буду через час. Вы номер комнаты сообщите.
Василий Данилович. Да, я позвоню из гостиницы. До встречи.
Свет на сцене гаснет.
Действие второе
КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Зажигается свет. На сцене номер в гостинице. В средине комнаты большая кровать. Василий Данилович стоит у окна. Раздается стук в дверь, дверь открывается, входит Элен и смотрит на Василия Даниловича.
Элен. Ой, какой ты хороший! Зря я боялась. (Они обнимаются.)
Василий Данилович. (Обнимая ее.) Откуда ты знаешь, что я хороший?
Элен. А у меня такая чуйка есть!
Василий Данилович.
