И хватит притворяться! Ты неплохо умеешь дурить голову, и даже сумела проникнуть сквозь магическую охрану кареты, но против меня у тебя очень мало шансов. И, клянусь, я готов даже обрить тебя на лысо, чтобы шансов совсем не осталось!
В тот миг я и предположить не могла, что он не шутит. Хотя какие уж тут шутки. Что он не запугивает меня — так вернее. Пытаясь быть сдержанной и убедительной, я рассказала о том, как очнулась в карете, по дороге в Лесток, и что в моих руках был конверт, который я не смогла вскрыть, иначе ни за что не отдала бы его!
Мужчина слушал и кивал, и я чувствовала, как меня захлёстывает отчаяние. Он смотрел на меня с иронией, словно говоря: «Давай-давай! Интересно, что ты ещё придумаешь».
Я замолчала, уверившись, что мои усилия обелиться бесполезны, и только вызывают новые подозрения. К тому времени мне было уже так плохо, что я с ужасом поняла, что вот-вот хлопнусь перед ним в обморок.
Но то, что он сделал дальше, поневоле заставило меня взбодриться.
— Я ведь предупреждал, правда? — вкрадчиво спросил мужчина. — Только искренность смягчит твою вину, — и он, как-то странно глядя на меня, шагнул навстречу.
— Я ни в чём не виновата! — вспыхнула я, выставляя вперёд руки, и мой тюремщик удивлённо остановился, почувствовав преграду. — Рассыпала ящик, извините, я всё соберу!
Арг потрогал щит, что я создала, глумясь, поковырял его пальцем, а после неуловимо быстро двинул пальцами. Щит разбился в крошку и осыпался.
Я вмиг создала новый.
— Какая умелая девочка! — восхитился он, снова двинул пальцами, и мои запястья охватили светящиеся оковы. — Так будет лучше.
Второй щит рассыпался сам, слишком мало сил у меня было.
— Отпустите! — в панике воскликнула я, поняв, что не могу не только плести заклинания, но и просто двинуть пальцами.
— Немного позже, — спокойно сказал он, склоняясь, чтобы близко посмотреть в мои глаза.
— Мне нужно уйти, Тэсс. если это твоё настоящее имя. Посиди здесь и подумай хорошенько, стоит ли обрекать себя на ночь в карцере. Сырость подвала быстро выпьет твои силы. А чтобы ты не могла кастовать, придётся применить древний способ. Я не хотел, извини, — даже как будто немного виновато сказал парень. — Но другого выхода нет.
Я похолодела, поняв, куда он направляется. Этот тип взял в руки бритву! Он что, и правда решил меня обрить?
Но..как я после этого вернусь домой?
— Не надо! — испуганно попросила я и попятилась, но тут же упёрлась в стену. Бежать мне было некуда. В этот момент я поняла узников, которые оговаривали себя, лишь бы избежать мучений.
Как никогда остро я осознала, что, если сейчас лишусь волос, возврата к прежней жизни уже не будет. Я никогда не сумею объяснить матери Паолы, что со мной произошло.
Арга Занира и так меня мягко говоря недолюбливала.
— Не все волосы, — успокоил он. — Достаточно выбрить одну полосу. прямо посередине, -
хладнокровно говорил он, не отпуская моего взгляда, и я поняла, что не могу ни говорить, ни шевелиться. — Инквизиторы древности заблуждались, продолжал он, ввергая меня в ужас. —
Достаточно выбрить узкую полосу от лба до затылка. С твоими волосами этого и заметно не будет, если собрать оставшиеся пряди со сторон вверх и сделать причёску.
В стакане сама собой поднялась белоснежная мыльная пена.
«Не надо» — безмолвно кричала я. Этот негодяй лишил меня голоса. Тело тоже словно онемело.
Хотя я продолжала стоять на ногах, но не могла и пальцем пошевелить. Только слёзы катились из глаз.
— Ну-ну, — сказал мой мучитель с неожиданным сочувствием. Не плачь, больно не будет.
Ты сама виновата. На что ты надеялась, обманом проникнув в дом Дейгара?
У меня остановилось сердце, когда холодная сталь коснулась моего лба, медленно и безжалостно поползла вверх, к затылку, оставляя после себя гладкую ровную полосу.
Пряди волос посыпались вниз. Они цеплялись за моё парадное, изрядно потрёпанное платье и тихо осыпались на пол. Их было так много, как будто арг выбрил не узкую полосу, а оголил всю голову,
— ВОТ и всё, — сказал он, удовлетворённо оглядывая свою работу, двинул пальцами, и лежащие на полу волосы исчезли, как будто их и не было. — Совсем немного, нерасстраивайся, — он взял мою руку и положил на ровную безволосую дорожку, проведя моей ладонью до самого затылка.
Зеркала здесь не было, ноя и так почувствовала то, что он со мной сделал.
Арг отпустил мою руку, и она безвольно упала вниз, повиснув плетью. Я стояла, как неживая, глядя прямо перед собой, не в силах даже пошевелиться.
— ЭЙ! Ты жива? — в некотором беспокойстве заглянул мне в глаза парень и потянулся рукой, чтобы вытереть слёзы с моих щёк. — Если что, ты уже можешь двигаться. И кричать, и ругаться тоже, -
вдруг улыбнулся он.
От этого весёлого взгляда стало ещё невыносимей. Никогда ещё я не сталкивалась с таким цинизмом. Арг вёл себя так, как будто моё потрясение казалось ему забавным. Быть может, они и внимательны к своим линтинам, но всем остальным девушкам лучше не встречаться с этими чудовищами. Надругавшись надо мной, он выглядел очень довольным, словно сотворил абсолютно невинную шутку.
Я позволила себе сползти по стене, только когда он вышел, заперев дверь. Беззвучно разрыдалась, корчась на холодном каменном полу, сминая в кулаках ткань платья и чувствуя, как меня колотит от нетерпимой обиды. От заразы, которая всё ещё отравляла кровь, в глазах темнело, но усилием воли я всё же удержала сознание и даже сумела встать, опираясь на стену.
Голова уже работала, хотя и разламывалась от боли.
Ясно, что домой меня не отпустят, иначе арг не решился бы меня брить. Одно дело обидеть беззащитную девчонку, и совсем другое — держать ответ перед её матерью. Они ведь не знали, что у меня неродная мать, и что арга Занира приютила меня из жалости.
Оставить меня здесь они тоже не смогут. В доме, где бывают линтины, не место подозрительной аргине из обедневшего рода. Она, то есть я, ведь и проговориться невзначай может.
Тогда что? Ну не убьют же! Скорее отправят, как пугал этот весёлый маньяк, в дом ланиссы Риню.
Чтобы потом, когда мамаша пообтешет мою гордость, приходить получить удовольствие и заодно поиздеваться над глупой неудачницей.
Ну нет. Я упрямо сжала губы. В дом терпимости я не пойду! Лучше умереть.
Всхлипнув, я должна была признать, что не смогу противиться, если моим мучителям и правда придёт в голову осуществить свои
