«Похоже, это была плохая идея», — подумала она, и опятьвместе с паникой вернулись слезы. Что ей теперь делать? Подняться к двери ипопросить принять ее в братство? Насколько это будет глупо? Они наверно решат,что она жалкая или, в худшем случае, что она полоумная. Нет, это глупая идея,все равно, что спустить деньги на такси.
Было жарко, она устала, все болело, ей нужно сделатьдомашние задания, и негде было спать, а все это вместе, было уже слишком.
Клэр сбросила свой рюкзак, спрятала в ладони свое помятоелицо, и захныкала, как ребенок. «Чокнутая плакса», померещился ей голос Моники,но от этого она только сильнее разревелась, и вдруг к ней пришла мысльвернуться домой, домой к маме с папой. Комната, которую они держали для нее,казалась лучше, лучше чем все что угодно здесь , в этом страшном, безумноммире…
— Эй, — произнес девичий голос, и кто-то тронулКлэр за локоть. — Эй, ты в порядке?
Клэр вскрикнула и подскочила, с размаху оперевшись нарастянутую лодыжку, и чуть не свалилась от пронзившей ее боли. Напугавшая еедевушка вытянулась и схватила ее за руку, чтобы вернуть ей равновесие. Она исама выглядела напуганной.
— Извини! Боже, я такая неуклюжая. Вот так, теперьпорядок?
Это была не Моника, или Джен, или Джина, или кто-то изстуденческого городка ТПУ, это была незнакомка, сильно похожая на гота. Вхорошем смысле. То есть она не раздувалась от важности: «я не столько крута,сколько холодна», как это делало большинство готов, которых Клэр видела вшколе. У незнакомки были крашенные в черный цвет беспорядочно остриженныеволосы, бледный макияж, обильная подводка и тушь, колготы в черно-краснуюполоску, тяжелые черные ботинки и мини юбка в складочку… Именно эти атрибутычетко определяли ее, как поклонницу тьмы.
— Меня зовут Ева, — сказала девушка, и улыбнулась.Это была мягкая, забавная улыбка, как бы приглашающая Клэр оценить шутку,понятную только им. — Да, представь себе, мои родители меня так назвали.Как будто знали, кем я стану. — Ее улыбка растаяла, и она присмотрелась клицу Клэр. — О Боже, хороший фингал. Кто тебя так?
— Никто. — Выпалила Клэр не задумываясь, хотянаверняка знала, что готичная Ева никак не могла быть лучшей подругой стильнойМоники. — Это был несчастный случай.
— Да, — мягко согласилась Ева. — Со мной тожеслучались такие несчастные случаи, падение на кулаки и предметы. Как я ужесказала: я неуклюжая. Как ты? Тебе нужно к доктору? Я могу отвезти.
Она кивнула в сторону улицы, и Клэр поняла, что пока онавыплакивала глаза, древний побитый черный Кадиллак, с плавниками в хвостовойчасти, припарковался у обочины. С зеркала заднего вида свисал череп, и Клэр несомневалась, что задний бампер обклеен стикерами эмо групп, о которых почтиникто не слышал.
Ева ей уже нравилась.
— Нет, — сказала она, и сердито провела по глазамтыльной стороной руки. — Я, гм… слушай, я прошу прощения. У меня выдалсятяжелый денек. Я пришла на счет комнаты, но…
— Точно, комната! — Ева щелкнула пальцами, как быпоказывая, что это вылетело у нее из головы, и подпрыгнула два или три раза отволнения. — Великолепно! Я приехала домой на обед… Я работаю в КоммонГраундс, ну, знаешь, кафешка такая?… а Майкл скоро поднимется, но ты можешьвойти и осмотреть дом, если хочешь. Не знаю, там ли Шейн, но…
— Я не знаю, стоит ли мне…
— Стоит. Тебе стоит зайти. — Ева выкатилаглаза. — Ты не представляешь каких неудачников мы видели у наших дверей. Ясерьезно. Чудиков. Ты первая нормальная из всех кого я видела до сих пор. Майклдаст мне пинка под зад, если я позволю тебе уйти даже не попытавшисьдоговориться.
Клэр моргнула. Она-то думала, что это ей придется проситьрассмотреть ее кандидатуру… и ее назвали нормальной? Ева считает ее нормальной?
— Конечно, — услышала она свой голос. — Да. Ябы взглянула.
Ева схватила ее рюкзак и зашвырнула себе на плечо, поверхчерной с серебряными застежками сумочки в форме гроба.
— Иди за мной. — И она потащила Клэр по веранде,чтобы открыть дверь в переднюю.
Вблизи дом выглядел старым, но не запущенным;«обветренный», — решила Клэр. Не помешало бы подкрасить здесь и там, ичугунные ступени не мешало бы обшить. Парадная дверь была высотой в два роста,с большим витражом вверху.
— Йоу! — крикнула Ева, и бросила рюкзак Клэр настол в прихожей, ее сумочка последовала за ним, а ключ в древнего видапепельницу с чугунной обезьянкой на ручке. — Ребята! У нас здесь живой !
Стук захлопнувшейся двери только усилил ужас, пронзившийКлэр от этих слов. Перед глазами промелькнуло несколько ужасающих сцен, и однаиз них — в стиле Техасской Резни Бензопилой — ей не особо понравилась. Застывна месте, она затравленно озиралась.
Однако внутри дома не было ничего наводящего страх. Многодерева, чисто и просто. Облупившаяся краска по углам… Пахло лимонным полиролеми… чили?
— Йоу! — снова крикнула Ева, и прошла черезприхожую, топая платформами. Прихожая выходила в комнату побольше, в которой,как могла видеть Клэр, были большие кожаные диваны и книжные полки, как дома.Возможно, таким казалось жилье, после условий студенческого городка. Если так,то это был большой шаг вперед по сравнению с жизнью в общежитии. — Шейн, ячую чили. Я знаю, ты здесь! Вынь наушники из ушей!
Так или иначе, она совершенно не представляла себе Техасскуюрезню бензопилой в подобной комнате. Это обнадеживало. Или, если уж об этомговорить, вряд ли соседи серийных убийц любят заниматься таким домашнимзанятием, как готовка чили. Хорошего чили, судя по запаху. С… чесноком?
Она сделала несколько нерешительных шагов по прихожей. Всоседней комнате, возможно кухне, прозвучали шаги Евы. В доме стояла тишина. Ничегоне выскочило из-за угла, чтобы напугать ее, поэтому Kлер продвигалась дальше,шаг за шагом, через большую главную комнату.
И парень, который развалился на диване, как разваливаютсятолько парни, зевнул и сел. Когда Клэр открыла рот, чтобы поприветствовать илипозвать на помощь (она не успела решить для чего), он приложил палец к губам,чтобы она молчала.
— Эй, — прошептал он. — Я Шейн. В чемдело? — Он несколько раз моргнул, и с таким же выражением на лице, сказал:— Блин, ну и дерьмовый у тебя фингал. Болит, да?
Она легонько кивнула. Шейн снял ноги с дивана и сел,опершись локтями на колени, свесив руки, и глядя на нее. У него были коричневыеволосы, постриженные неровными прядями, которые придавали ему слегка панковскийвид. Он был взрослым мальчиком, старше чем она по крайней мере. Летвосемнадцати. Крупный парень, и высокий. Достаточно крупный, чтобы онапочувствовал себя рядом с ним еще более мелкой. Ей показалось, что глаза у негокарие, но она не посмела встретиться с ним взглядом более чем на мгновение.
— Хотя, я догадываюсь, ты собираешься сказать, что тачувиха, с которой ты дралась, выглядит еще хуже, — сказал Шейн.
