всячину, просто мне на улицу в темное время суток выходить не приходилось. Представь выхожу мусор выкинуть и бац, тоже происходит что-то непонятное, и меня вдруг забирают пришельцы. — я оценила попытки сестры пошутить, но все равно была встревожена.
— Я понятия не имею, что мне со всем этим делать. У тебя есть какие-то предложения? Или хотя бы еще печенье? — она улыбнулась и пополнила корзинку новой дозой сладостей.
— Я когда-нибудь тебя прибью. Как ты можешь есть столько сладкого и не толстеть!? — нервно пошутила она. — А вот что тебе делать, я не знаю, честно. Но мы обязательно с этим разберемся. Вместе. — С серьезным видом сказала она. Я услышала, как зазвонил телефон в кармане куртки.
— Совершенно о нем забыла, — пока я смогла достать сотовый из кармана, он замолк. — Тринадцать пропущенных от мамы. Ой, дома будут проблемы. Нужно как можно быстрее возвращаться, а то еще под домашний арест посадят. Черт, совсем забыла сходить в магазин за продуктами! — стукнула себя по лбу, а Анна засмеялась.
— Твое счастье, что у тебя есть я. Я — твое шикарное алиби, которое может спасти от всех напастей, ну, почти от всех.
— О, мой спаситель, что бы я без тебя делала? — облегченно простонала я, безумно благодарная судьбе за сестру.
— Не стоит благодарностей, — снисходительно кивнув, произнесла она, протягивая руки, чтобы заключить меня в объятья.
— Мне пора домой, похоже будет серьезный разговор, папа и так не одобряет мои прогулки поздними вечерами. Чувствую, сегодня вечером мама поломается под натиском его аргументов.
— Не уходи. Останься у меня. — Сказала Анни. — Завтра что-нибудь придумаем, очень хорошую отмазку, — она волновалась за меня и не хотела отпускать, но также знала, что в любом случае не соглашусь на ее уговоры и пойду домой. Я помотала головой, и она обреченно вздохнула.
— Думаешь, стоит говорить им о том, что видела? — Мне не пришлось уточнять, что я имела в виду своих родителей. Да и сама прекрасно понимала, что идея поставить трезвость своего рассудка под сомнение родителей — не блестящего ума идея. Возможно, я все же не в себе.
— Пожалуй, для их же блага, им не стоит знать о случившемся. Часто они тебя действительно слушают, когда ты им что-то рассказываешь? — Анна была права, ведь только она знала какие у меня отношения с родителями, потому во многом меня поддерживала и приблизительно знала, как реагируют мои родственники.
А что же семья? Дома дела у меня обстояли не так прекрасно, как хотелось бы. С моим весьма сложным характером, из-за которого я была не способна держать эмоции в себе, часто приходилось вздорить с родными. Во всем была виновата наследственность. Сложно ужиться с характером, ставшим результатом воспитания сразу двух лидеров.
Мне следовало научиться самоконтролю, и следить за тем, что и кому я говорю, но мой язык бежал впереди меня. Никогда не отказывалась от раздоров потому, что не умела молчать — начинала спорить и пыталась что-то доказать всем в этом мире. Как уже можно было догадаться, безуспешно. И в большинстве случаев эта бессмысленная трата времени и нервов не приводила ни к чему хорошему.
Моя мама была не из женщин робкого десятка и всю свою жизнь хотела, чтобы я была похожа на нее — училась на «отлично», посещала различные кружки и секции, была социально активной личностью. Поэтому все детство она пыталась вылепить из меня идеального ребенка, только вот с самого начала что-то не срослось.
С Робертом, младшим братом, все выглядело иначе — он с самого детского сада проявил себя как заучка стихов и заядлый математик. Все элементарно, и любимчика видать издалека. Он находился в лучах яркого сияния своего нимба, которым его уже успело наградить окружение.
Отец был постоянно на работе, а в те короткие моменты, когда он находился дома, мы только наблюдали за тем, как он отдыхает после тяжелого рабочего дня. Свободное время родители хотели провести в тишине и спокойствии, которые мы с братом не имели права нарушать. А мне безумно не хватало теплых семейных разговоров, во время которых все близкие собирались за столом и просто рассказывали о том, что происходит в их жизни.
Поэтому меня никогда не воспринимали всерьез, а мнение мое не учитывалось. Нельзя адекватно оценивать собеседника, когда он постоянно ударяется в истерику, пытаясь что-то доказать.
— Да, ты права, Анни, они не воспримут меня всерьез, подумают, что пытаюсь их разыграть или привлечь внимание. — Я слегка расстроилась, что у нас было так мало времени на разговоры.
— Ты сама как? Я, наверное, сейчас кажусь ужасной сестрой, потому что совсем не поинтересовалась твоими успехами.
— Все в порядке, как всегда проблемы с биологией, — я засмеялась, потому, что она вновь закатила глаза, так как сама завела разговор об одном из нелюбимых предметов в школе. Не думаю, что справлялась бы лучше, достанься мне такой преподаватель, — на английском нас снова завалили кучей домашки, я, вероятно, ее убью скоро или сама кокнусь. Такое ощущение, будто она считает, что кроме ее предмета других в школе не существует. Если я от чего действительно и сойду с ума, так это от школы. Они действительно не беспокоятся о нашем психическом здоровье.
— У меня та же история с литературой, так что совсем не удивлена. Преподаватели знают, как нас загрузить. А вне школы как?
— В школе искусств завал, должна сделать три аттестационные работы, а вдохновения ноль, в самый ответственный момент у меня возникает ощущение, что мои руки растут не из того места.
— Не переживай, — засмеялась я. — У тебя все получится. Я ведь знаю, как хорошо ты умеешь работать, когда время поджимает. Помню, как ты за одну ночь нарисовала пять работ к конкурсу, так что тебе меня не провести.
— В том-то и дело, до сдачи работ остался месяц, а у меня никаких идей, — она действительно переживала за свои оценки. Вот так нас и приучили работать не ради знаний, а ради цифр, которые едва ли отражают уровень интеллекта и творческого потенциала.
— Я знаю, что ты справишься. Хочешь, как приду домой подкину музыки для вдохновения. Только при условии, что допоздна засиживаться ты не будешь. И даже не пытайся провести, проверю это в школе, ты ведь знаешь, что сразу пойму, если решишь мне соврать, — сестра крепко сжала меня в своих объятьях и не хотела отпускать. Так мы и стояли, пока она не ослабила хватку:
— Береги себя, — пробормотала она, поправляя очки. Выглядело это крайне забавно, младшая сестренка, а так
