большую часть готовой продукции в мире;
5. Доминирует на международных рынках капитала;
6. Оказывает значительное моральное лидерство во многих обществах;
7. Способен к массированному военному вмешательству;
8. Контролирует морские пути;
9. Проводит самые передовые технические исследования и разработки;
10. Контролирует передовое техническое образование;
11. Доминирует доступ в космос;
12. Доминирует в аэрокосмической отрасли;
13. Доминирует в международных коммуникациях;
14. Доминирует высокотехнологичная оружейная промышленность.8
Ни один здравомыслящий человек не сможет отрицать, что, возможно, с некоторыми незначительными дополнениями к этому списку, это в целом правильная основа для определения ключевых факторов, которые делают цивилизацию или конкретную нацию сильной и, во многих случаях, доминирующей.
Этот список, без сомнения, нашел бы молчаливое одобрение даже со стороны многих марксистов, особенно тех, кто имел непосредственный опыт индустриализации. Глядя на пункты 4, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 и 14 из приведенного выше списка, легко заметить, что все они являются результатом производства. Мы можем сузить его еще больше. Они являются результатом высокоразвитого машиностроительного комплекса. Сам термин индустриализация тождествен термину механизация и машиностроение. Несомненно, кустарные промыслы, изготавливающие какие-то безделушки, тоже являются отраслями, но они вряд ли влияют на статус, мощь или безопасность нации, частью которой они являются. Машины, однако, делают это. Они являются основой этой самой силы. Чем сложнее и многочисленнее эти инструменты и машины, тем могущественнее общество, которое их производит. Как описал это Джереми Рифкин:
Каждое общество создает идеализированный образ будущего — видение, которое служит маяком для направления воображения и энергии людей… В современную эпоху идея будущей технологической утопии служит руководящим видением индустриального общества. … Нигде техноутопическое видение не было воспринято так страстно, как в Соединенных Штатах. Технологии стали новым светским Богом, и вскоре американское общество начало переделывать свое самоощущение по образу своих новых мощных инструментов.9
Рифкин, будучи в целом прав в своей оценке, упускает из виду один серьезный исторический факт: не менее страстное принятие техноутопического видения Советской Россией 1930-х годов. В то время СССР переживал масштабную индустриализацию с огромными трудностями, включая изнурительный голод 1932–33 годов. Сталин, конечно, не был гуманистом. Споры о желании или нежелании советского крестьянства платить огромную цену за индустриализацию не прекратятся в ближайшее время. Но эту предпосылку Сталин объяснил в своей речи 4 мая 1935 года. не ошибся в определении факторов, сыгравших столь ужасающую роль в советской индустриализации:
Вы знаете, что мы получили в наследство от прошлого технически отсталую и нищую разоренную страну. Разрушенная четырьмя годами империалистической войны, вновь разоренная тремя годами гражданской войны, страна с полуграмотным населением, с низким техническим уровнем, с отдельными островками промышленности, затерявшимися в море мелких крестьянских хозяйств, - вот это была страну, которую мы получили в наследство от прошлого. Задача заключалась в том, чтобы превратить эту средневековую и мрачную страну в страну современной промышленности и механизированного сельского хозяйства. Задача, как вы понимаете, серьезная и трудная. Вопрос стоял так: либо мы решим эту задачу быстро и укрепим социализм в нашей стране, либо не решим ее, и тогда наша страна, технологически слабая и культурно отсталая, потеряет свою независимость и станет объектом игр. империалистических держав. . . Необходимо было создать первоклассную промышленность. Необходимо было направить эту отрасль так, чтобы она могла поднять технологический уровень не только промышленности, но и сельского хозяйства, наших железных дорог. Для этого пришлось пойти на жертвы и провести строжайшую экономию. 10
Этой речи предшествовала еще более известная (или пресловутая, в зависимости от точки зрения) фраза Сталина: «Мы отстаем от передовых стран на 50 или 100 лет. Мы должны преодолеть это расстояние за 10 лет. Либо мы это сделаем, либо мы погибнем». 11 Позже, во время первой встречи Сталина и Черчилля в Москве в августе 1942 года, Сталин признался Черчиллю, что «колхозная политика была ужасной борьбой». 12 Объяснение грузинских оценок Сталина некоторой русофобией Присущая большевизму, в котором изначально доминировали евреи, было бы очень недальновидно. Факты отсталости России через крестьянские общины занимали умы и вызывали страсти не только большевистских теоретиков-экономистов. Знаменитый российский конституционный демократ Павел Милюков, среди многих других, рационализировал экономическую петлю, которую русские крестьянские коммуны и вечно отсталое сельское хозяйство окружали на индустриальной шее России. 13
Последовательность голодных годов перед 1917 годом, вызванная тем, что Милюков назвал «средневековым характером» крестьянской экономики России до 1861 года, просто подтвердила плачевное состояние российского общества. 14 Удивительное совпадение «средневековой» терминологии Сталина и Милюкова применительно к России конца XIX — начала XX века не было случайным. Несмотря на всю динамику российской индустриализации до Первой мировой войны и некоторые весьма реальные успехи в развитии промышленности и общества, было неизбежно, что, какой бы смелой и зачастую блестящей она ни была в оперативном и стратегическом плане, российская армия будет истекать кровью на Восточном фронте всякий раз, когда сталкивается с немцами, и такое кровотечение приведет к ужасающим потерям. Русская армия по-прежнему была в основном крестьянской армией со всеми вытекающими отсюда последствиями: от менее образованной, чем противники России и союзники по Антанте, до, в целом, материальной неспособности выполнять поставленные задачи. Будучи пятой по величине экономикой в мире накануне Первой мировой войны, нельзя было скрыть, насколько далеко это пятое место было от ближайшего противника России в Первой мировой войне: Германии. К 1913 году излюбленной темой для разговоров многих русских монархистов и некоторых националистов было то, что российская экономика с населением России около 132 миллионов человек обеспечивала 4,4% мирового промышленного производства, в то время как Германия с населением вдвое меньше населения России. на долю Российской империи пришлось 14,3%. 15 По сравнению с долей Соединенных Штатов в мировом промышленном производстве, которая составляет 35,8%, а население США примерно на 35 миллионов человек меньше населения Российской империи, картина становится очень мрачной. Даже Франция, население которой составляло менее одной трети населения России, имела явное преимущество перед Россией, на долю которой приходилось 7% промышленного производства. 16 Более того, фактическая доля промышленного производства России снижалась, даже по сравнению с данными начала века за 1901 год. 17 По производству электроэнергии Россия занимала 15-е место в мире. 18
Никакой стратегический блеск или оперативный гений не могли компенсировать общую отсталость России, поскольку сама армия набиралась из населения, которое к 1913 году было
