двигался вперед. Когда боль в местах новых сочленений становилась нестерпимой, он позволял себе короткую передышку, а затем продолжал путь, продираясь сквозь чащобу.
Наконец заросли расступились, и перед Ильей открылась поляна, на которой возле потухшего костра высилась палатка. Илья с облегчением выдохнул: почти добрался, осталось совсем немного. Конечности дрожали от напряжения и усталости, готовые вот-вот предательски подогнуться и уронить его.
Еще чуть-чуть.
Он сделал шаг — и наступил на сухую ветку. С треском она переломилась. В ту же секунду силы покинули Илью, и на подогнутых конечностях он опустился на землю. Завалиться в нескольких метрах от палатки со спасительным телефоном было обидно и глупо, поэтому Илья, стиснув зубы и превозмогая боль, пополз на животе: сзади он отталкивался руками, а впереди загребал ногами, подтаскивая за ними туловище. Тело, растягиваясь, отзывалось пульсирующей болью в аномальных суставах, и Илья громко простонал. Покряхтывая и мыча сквозь стиснутые зубы, он волочился к палатке по сухой, шуршащей траве.
— Эй, кто там пьяный бродит? — гаркнул резкий, отдаленно знакомый голос.
Илья замер. Внутри кто-то был! Неужели Степаныч?! Пришел на его поиски? Илья открыл рот, собираясь позвать на помощь, но изо лба вырвалось нечленораздельное мычание. Прошибло потом: он не мог говорить!
Илья, пошатываясь, приподнялся на дрожащих конечностях, чтобы ускорить движение к палатке, но, не рассчитав сил, повалился на пенек с забытым на нем котелком. Сбитая посудина с лязгом упала на землю. В следующую секунду по его телу полоснул яркий свет: из окошка в палатке бил луч фонаря.
Ослепленный ртутной вспышкой, Илья трясся на месте, пытаясь с трудом устоять на шатких конечностях. Он отрывисто захрипел, силясь выговорить хоть какое-нибудь слово, — и, покачиваясь, двинулся ко входу в палатку, обходя ее сбоку. Луч фонарика исчез из окошка и светил теперь изнутри, понизу шатра.
Потемнело: выгнув голову вверх, торчащим на виске глазом Илья увидел, как на небе сгустились багровые тучи, готовые обрушить мегатонны воды.
Утробно мыча, Илья проковылял ко входу в палатку. Просунул ноги в полог, затем подтянул туловище с головой на спине, очутившись в душном полутемном нутре, рассеченном лучом фонаря.
С неба громыхнуло, а в следующий миг грохот выстрела и яркая вспышка разорвались перед Ильей. Левое плечо прожгло мощным ударом: Илью выбросило из палатки на поляну, и холодные капли дождя посекли его тело.
* * *
Он очнулся от красного света: алые всполохи мерцали перед взором, и вначале Илья принял их за пульсацию крови под веками. Сфокусировав зрение, он понял, что жидкое сияние разливалось с небес.
Мелькающий лес. Утробный гул. Вибрирующие деревья. Тряска шагов. Струи дождя. Влага на теле. Кровь на плече. Жгучая боль.
Органы чувств — пусть и расположенные как попало на теле — поочередно собирали информацию от окружающего мира и организма, и вскоре у Ильи сложилась полная картина: раненого, его несли на плечах, словно тушу подстреленного зверя. Точно так же, как совсем недавно он тащил на горбу перевертыша.
Холодок пробежал по телу, и Илья непроизвольно содрогнулся. Человек, который его нес, остановился и прислушался. Илья застыл, не зная, как поступить: отозваться или замереть? Человек, постояв, продолжил путь, и ветви елей зацарапали голое тело Ильи. Боль в левом плече жгучими волнами разливалась по туловищу, подкатывала в голове — и в какой-то момент стала настолько невыносимой, что Илья потерял сознание.
* * *
Удар вернул его в чувства. Илья застонал, ощущая телом холодную жирную хлябь. Он лежал на животе, раскинув конечности. Несло тиной и затхлой болотной вонью. Голова Ильи свисала со спины, и он не мог ее поднять — силы оставили его вместе с кровью, хлеставшей из простреленного плеча. Он разлепил один глаз и повел им вокруг: промелькнуло багровое небо и темные заросли вдали. Взгляд остановился на сапогах, и он посмотрел выше.
Перед ним стоял его двойник — точная копия самого Ильи. Дождь хлестал по перекошенному от отвращения лицу, красные всполохи отражались в широких черных зрачках.
Илья с ужасом замычал. В одно мгновение, равное вспышке с небес, в голове сложились кусочки мозаики: он разгадал тайну красной ночи. Каким-то невероятным образом — будь то пространственно-временная аномалия или другая чертовщина — на загадочной, неведомо откуда взявшейся поляне его перекинуло в прошлое на несколько часов. Очевидно, такие «забросы» случались в лесу и раньше: их жертвами обычно становились животные, а пять лет назад в ловушку попался отец. Мгновенные перескоки в пространстве не проходили бесследно, и невольные путешественники во времени возвращались в прошлое деформированными — в виде перевертышей.
В перевертыша превратился отец. Перевертышем обернулся Илья.
И он знал, чем все закончится.
Двойник подошел ближе и пнул Илью под живот, сталкивая в болото. Илья, вскрикнув, завалился на бок: голова, торчащая из спины, не давала ему распластаться. Двойник присел рядом и столкнул его в болото.
Плотная холодная жижа сомкнулась у тела — и потянула вниз. Илья не мог пошевелиться: вязкая гуща сковала и без того обессиленные конечности. Он лишь вертел головой над поверхностью болота, хватая воздух и захлебываясь зловонной кашей.
«Не ходи на поляну!» — пытался выкрикнуть Илья, но вместо слов изо лба вылетали надорванные булькающие звуки.
Глаза заволокло мутной жижей, но над болотом еще оставался рот. «Поляна!» — в предсмертном вдохе вырвалось у Ильи, но он уже знал, что двойник — он сам — не поймет предупреждения.
Тьма поглотила Илью и потащила на дно — туда, где ждал его отец.
