Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
Юрий Лантан
На грани
Я не помнил, как очутился на мосту. Наверное, гулял по городу? Утренний свет сочился сквозь ветхий саван облаков, сырой ветер холодил кожу. Казалось, я впервые в жизни дышал полной грудью, и от затхлого запаха реки кружилась голова. Я почувствовал на себе взгляд и обернулся.
У противоположной ограды моста замерла девушка в легком платье, джинсовой куртке и кедах. Она смотрела на меня со странной смесью удивления, восторга и испуга.
– Привет, – осторожно проговорила девушка. Плечи ее подрагивали – то ли от холода, то ли от волнения. Темные волосы развевались на ветру. Тонкая рука, согнутая у живота, держала красный блокнот.
– Привет. – Я замер, изумленный звуком собственного голоса: он показался мне фальшивым. – Мы знакомы?
– Нет, но… – неуверенно начала девушка, а затем, словно набравшись смелости, выпалила: – Я Нина. А ты…?
В голове всплыло имя, и я, чуть замешкавшись, ответил:
– Антон.
Нина кивнула. Ее бледное лицо дернулось в мимолетной улыбке.
– Рада знакомству, Антон. И давно ты здесь… стоишь?
Я посмотрел на часы. Стрелки показывали 7 часов 7 минут.
– Не помню, – я растерянно улыбнулся, смущенный своей забывчивостью. – Даже не знаю, зачем сюда пришел.
– Наверное, загадать желание? – Нина подошла ближе, и я рассмотрел сухие губы, покрытые трещинками, и серые тени у глаз. – Ты ведь понимаешь, что это за место?
Я огляделся. Мы стояли в центре короткого пешеходного моста, перекинутого на пересечении двух узких каналов в гранитных оковах. Рядом и чуть вдали виднелось еще несколько мостов – я насчитал шесть штук. Деревья и невысокие старинные здания, раскрашенные в пастельные тона, ютились на набережной. За ними возвышался собор с тусклыми куполами.
– Это Семимостье. – Нина не сводила с меня темных глаз. Ее близость дарила тепло и тревогу. – Самое загадочное место города. Здесь из одной точки видно сразу семь мостов. В Питере есть легенда: если на Семимостье загадать желание в семь часов семь минут седьмого числа седьмого месяца, то оно обязательно сбудется.
– И ты загадала?
– Да. – Нина улыбнулась и отвела взгляд.
– Оно сбылось?
Нина рассмеялась, и глаза ее ярко заблестели.
– Похоже на то! – Она убрала блокнот в карман куртки, взяла меня за руку и потащила с моста. – Идем, я покажу тебе город!
* * *
Казалось, все дни слились в один. Каждое утро я просыпался на матраце в пустой комнате: голые стены, белый потолок, стылый воздух. Я принимал душ и плелся к шкафу в прихожей, где висел нехитрый набор одежды – пара джинсов и несколько черных футболок. «Тебе идет темный цвет», – говорила Нина, и всякий раз, натягивая футболку, я вспоминал ее слова.
Далее завтрак – всегда один и тот же. Я вытаскивал из холодильника миску с молоком, в котором плавали куски сырого мяса, садился за стол и медленно пережевывал жилистые ошметки. Ни о чем не думая, я таращился на стену в коросте облезлых обоев. Когда к горлу подкатывала тошнота, я шел в туалет и выливал остатки молока и мяса в унитаз.
И так – каждое утро: пробуждение, душ, завтрак. Бесконечный цикл, разорвать который могло только одно событие – встреча с Ниной.
Я дышал ради нее. Нина целиком поглотила мое существование, и в какой-то момент я осознал, что только рядом с ней чувствую себя живым. Когда она держала меня за руку, все обретало смысл и ясность.
Ежедневно мы встречались на Семимостье, а затем шли куда глаза глядят. Гуляли по городу – по его паркам, аллеям и дворам. Обнимались. Смеялись. Кормили уток. Встречали закаты на набережных. Но каждый вечер расходились в разные стороны: Нина – к себе домой, а я – в свою холодную конуру. Ночь становилась временем, проведенным впустую − без Нины. Проваливаясь в глухую черноту, я думал лишь о том, как поскорее вновь ее увидеть.
Однажды, когда мы сидели на берегу залива и любовались последними всполохами умирающего солнца, я сказал:
– Не хочу, чтобы заканчивался день. Ты снова уйдешь.
– Завтра уезжает моя сестра. – Нина положила голову мне на плечо. – Ты можешь остаться.
Нина никогда не рассказывала о семье. Я не знал, с кем она живет, и упоминание сестры стало для меня новостью. Но вместе с тем я задумался о другом: а что я помню о своих родных? Есть ли у меня сестра или брат?
Мысль эта, вспыхнув в голове, тут же исчезла, когда Нина прильнула ко мне, зарывшись лицом у груди. Ее прерывистое дыхание обожгло кожу, и по спине заискрило током.
– Ты мой, – прошептала она. – Я нашла тебя и не отпущу.
Я улыбнулся и обнял Нину. В руке она сжимала красный блокнот.
* * *
Вернувшись домой, первым делом я залез в кладовку, где сгрудились пыльные коробки – должно быть, вся моя прошлая жизнь? Сколько они здесь простояли – сказать я не мог.
Я раскрывал коробки и жадно рассматривал их содержимое. Книги. Книги. Одни только книги: затертые обложки, потрепанные корешки, сладкий запах тлена.
Кьеркегор, Сартр, Камю, Ницше, Хайдеггер – пробегали перед взором диковинные имена авторов, о которых я едва ли что знал. Неужели я когда-то их читал?
Я раскрыл увесистый том с названием «Бытие и время», пролистал – страницы оказались пустыми. Озадаченный, я просмотрел другие книги, с удивлением созерцая ту же картину: чистые, пожелтевшие листы без единой строчки текста.
Будто это были не книги, а муляжи.
В глубине кладовки пылилась последняя нераспечатанная коробка. Раскрыв ее, я обнаружил внутри толстый фотоальбом в бархатном переплете. Здесь пряталось прошлое: детство, школьные годы и взрослая жизнь, о которых я ничего не помнил.
Я раскрыл альбом. Пролистал. В горле застрял вязкий ком, руки задрожали.
Прозрачные кармашки, куда обычно вставляют снимки, блестели белизной. Фотоальбом был пуст.
* * *
На следующий день я отправился к Нине. Адрес она оставила накануне, нацарапав его на листе из блокнота. Нина жила в старом доме на набережной Пряжки. Парадная пряталась в глубине двора-колодца, стиснутого грязно-желтыми домами. Из мусорного контейнера несло гнилью, и казалось, что спертый воздух застыл здесь навеки – как и серый клочок неба над головой.
Поднявшись на нужный этаж, я постучал в дверь, обитую потресканным дерматином. Нина открыла и замахала мне, приглашая внутрь.
– Проходи. Я как раз рассказывала Вике о тебе!
В захламленной комнате девушка, похожая на Нину, чуть старше ее, собирала чемодан. Я поздоровался, но сестра
Ознакомительная версия. Доступно 1 страниц из 3
