подал заявление о переходе из Британской коммунистической партии в Коммунистическую партию СССР.
В личной жизни Гарри тоже наметились некоторые улучшения. Освоившись в городе, Гарри стал отправляться на разведку в общественные туалеты и парки, где надеялся встретить таких же мужчин, как он сам. Эта стратегия работала в Шотландии и должна была наверняка сработать в СССР, где гомосексуалы жили более свободно. Так оно и случилось: он начал встречаться с местными мужчинами и заводить среди них знакомства.
Один из них, Иван, действительно понравился Уайту. Высокому и светловолосому Ивану, как и Гарри, было около тридцати. Он приехал в Москву учиться на инженера. Иван, очарованный иностранным акцентом и опрятным костюмом с носовым платком в петлице, тоже увлекся Гарри. Иван никогда раньше не встречал иностранца, говорящего по-русски, – как, впрочем, и любого другого иностранца. Они любили вместе гулять и виделись все чаще.
Однако в декабре 1933 года Иван исчез. В тот день Гарри и Иван договорились встретиться в одном из центральных парков Москвы, а затем пройтись по городу. Но Иван так и не появился. После нескольких дней молчания Гарри решил позвонить ему. Иван жил в одной квартире со своей сестрой Александрой, которая, как он рассказал Гарри, знала об образе жизни брата и не одобряла его. Чтобы не расстраивать Александру, Иван попросил Гарри не звонить ему, если не случится ничего срочного, и сказал, что лучше будет звонить сам. Но Гарри уже не мог ждать. Он нашел в записной книжке номер Ивана и набрал его.
Трубку взяла сестра Ивана. Ее голос дрожал – что-то явно было не так. Когда Гарри попросил позвать к телефону Ивана, Александра сорвалась: «Иван в большой беде! Не звоните сюда больше! Это все из-за вас и таких, как вы! Вы, иностранцы, не понимаете, насколько всё это серьезно».
Гарри совершенно опешил. Он не знал, что сказать, но всё же спросил Александру, что случилось. Она ответила: «А то вы не знаете… Вот что бывает, когда вы этим занимаетесь. Поймали его. Не звоните сюда больше! Или они и за вами придут!» Она повесила трубку. Гарри сжимал трубку в руке, пытаясь успокоиться. Сердце колотилось.
Таких, как вы? Что она имела в виду? Иностранцы? Или это о гомосексуальности Ивана? Нет, этого не может быть. Ведь советский закон не запрещает гомосексуальность – такие люди свободны быть собой. Это одна из причин, почему Гарри вообще приехал в СССР. Здесь не было законов, по которым его могли бы преследовать.
Когда испуг и шок немного улеглись, Гарри собрался с мыслями и придумал план. Он обратится в ОГПУ, чтобы выяснить, что случилось с его другом. Он также хотел узнать, действительно ли дело было в гомосексуальности, чтобы избежать возможных неприятностей в будущем. Если такие, как он, под запретом, ему придется покинуть страну.
Обычный советский гражданин дважды подумал бы, прежде чем обратиться в ОГПУ с подобным вопросом. Эта организация и ее здание на Лубянской площади, менее чем в километре от Кремля, внушали страх москвичам. Тех, кого ОГПУ обвиняло в шпионаже или контрреволюционной деятельности, допрашивали в подвалах здания. Многих избивали, некоторые умирали под пытками. Войти в двери штаб-квартиры ОГПУ часто означало никогда больше оттуда не выйти.
История ОГПУ началась в 1917 году, когда большевики захватили власть и учредили ЧК (чрезвычайную комиссию) – специальный государственный орган, предназначенный для борьбы с противниками нового режима. ВЧК быстро стала синонимом террора и массовых репрессий. Закон не ограничивал деятельность спецслужбы, и она без суда арестовывала, пытала и казнила всех, кого считала врагом государства. По мере того как советский режим становился все более тоталитарным, могущество тайной полиции тоже росло. В попытке избавиться от страшной репутации в 1923 году ЧК была переименована в ОГПУ, однако на отношение народа это мало повлияло.
Получить номер телефона ОГПУ и договориться о встрече оказалось несложно. В конце концов, Гарри был заместителем главного редактора «Московских новостей» и имел кое-какие связи. Ему потребовалось несколько дней, чтобы записаться на прием и получить пропуск, без которого попасть в ОГПУ было невозможно.
Вход в штаб-квартиру управления находился в старом здании с историческими дверями и барельефом с изображением Карла Маркса над ними. У дверей Гарри замешкался, собираясь с мыслями и задаваясь вопросом, не приведет ли его визит к неприятностям. Но потом он напомнил себе, что в СССР гомосексуальность не считается преступлением, так что бояться ему нечего.
Пока Уайт шел по длинным мрачным коридорам, ему трижды пришлось предъявить пропуск. Проверив документы, угрюмые охранники с винтовками указывали дорогу. Вскоре Гарри оказался в комнате следователя, который согласился поговорить. Он был одет в форму и курил. В кабинете стоял диван – важный атрибут интерьера. Очень часто допросы длились целый день, и в перерывах между ними следователь мог немного отдохнуть.
Офицер ОГПУ посмотрел Гарри прямо в глаза.
– У меня здесь друг, – начал Гарри, и офицер мгновенно нахмурился. – Нет, он не преступник, но был задержан ОГПУ и доставлен сюда.
– Вы знаете причину?
– Да… Его арестовали, потому что он гомосексуалист.
Офицер нахмурился еще сильнее. Что-то изменилось, когда Гарри произнес слово «гомосексуалист». Атмосфера сразу стала напряженной. Гарри взял себя в руки и продолжил:
– Видите ли, я тоже гомосексуалист, и…
Офицер прочистил горло – тема явно вызывала у него дискомфорт.
– Я не хочу ничего об этом слышать. Вашего друга не могли сюда доставить из-за этого. В СССР это не является правонарушением. Должно быть, он совершил какие-то другие преступления, о которых вы не знаете. Вы хорошо знакомы?
Гарри покачал головой и спросил, может ли он свободно, на законных основаниях встречаться с другими мужчинами и иметь с ними романтические отношения.
– Вы можете делать всё, что захотите. Мы ничего против этого не имеем, уверяю вас.
В тот же день Гарри вернулся в редакцию, растерянный и всё еще расстроенный. Его начальник, Бородин, знал о гомосексуальном образе жизни своего подчиненного, хотя они никогда это толком не обсуждали. Однако в тот день Гарри решил рассказать о случившемся, не упоминая, что сам ходил в ОГПУ. Бородин внимательно выслушал его и сказал: «Гарри, вы знаете, я не одобряю противоестественные сексуальные отношения. Но я считаю вас хорошим коммунистом, и то, что вы… гомосексуалист… нисколько не умаляет вашей ценности как революционера. Я доверяю вам, и вы можете вести такой образ жизни, какой захотите. В конце концов, я вас повысил. Я доверяю вам. И, конечно, не считаю преступником».
Когда Гарри упомянул о разговоре с сестрой Ивана и ее словах о том, что брата задержали, Бородин сказал: «Не думаю, что это как-то связано с его наклонностями. Наверное, он совершил какие-то другие серьезные преступления. В наше время шпионы и предатели есть везде».
Шли недели,
