указывало на очередной поворот в советской политике и транслировало позицию партии. Однако власть никогда не давала четких объяснений, что эти сигналы подразумевают, как следует действовать чиновникам и обычным гражданам. Историк Шейла Фицпатрик считает, что такая секретность в законотворчестве была необходима Сталину для создания ореола таинственности вокруг режима – и, как следствие, укрепления своей власти [14].
В отношении нового закона о мужеложстве тактика была аналогичной. 23 мая 1934 года Максим Горький, советский писатель и рупор сталинских идей, представил закон широкой общественности. В своей статье «Пролетарский гуманизм», опубликованной в главных советских газетах «Правда» и «Известия», он туманно намекнул, что в СССР, в отличие от «культурной» Германии, гомосексуальность наказуема:
Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодежь Европы. Перечислять факты – противно… Укажу, однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуемым, а в «культурной» стране великих философов, ученых, музыкантов он действует свободно и безнаказанно[15].
Помимо историй из жизни представителей советской культурной элиты, в дневнике Кузмина, конфискованном сотрудниками ОГПУ из Государственного литературного музея, также описывались приятельские отношения автора с некоторыми высокопоставленными советскими чиновниками – например, неоднозначная дружба с бывшим главой Министерства иностранных дел СССР Георгием Чичериным[16]. К тому времени Чичерин уже четыре года как вышел на пенсию, часто болел и вел уединенный образ жизни. Может быть, именно поэтому его решили не трогать и позволили спокойно умереть в своей постели в 1936 году. Однако ведомство, которое он возглавлял, стало мишенью ОГПУ. Опасаясь возможного внедрения гомосексуалов-шпионов из-за рубежа, сотрудники тайной полиции хотели выявить как можно больше геев среди советских дипломатов.
Вскоре они вышли на Дмитрия Флоринского, которого Чичерин лично пригласил на работу в министерство в 1920 году и чья гомосексуальность вскоре стала очевидной. Сотрудникам ОГПУ удалось схватить молодых любовников Флоринского, и все они дали показания против чиновника. Они рассказали, что Флоринский использовал бывшую жену в качестве приманки для привлечения молодых людей: обещал, что они смогут заняться с ней сексом в его присутствии. Они также утверждали, что дипломат вел распутную жизнь, соблазнял юношей и склонял их к содомии.
Сначала Флоринский отрицал свою причастность к мужеложству, но под пытками все же оговорил себя. После жестокого допроса он не только признался в содомии, но и объявил себя немецким шпионом[17]. В 1939 году его расстреляли за шпионаж. Дело Флоринского ознаменовало начало репрессий в отношении гомосексуалов в советских государственных органах.
В сталинском СССР никто не мог быть уверен в собственнной неприкосновенности, и вскоре автор закона о мужеложстве, печально известный глава ОГПУ Генрих Ягода сам пал жертвой сталинского террора. В июле 1934 года ОГПУ, которое он возглавлял ранее, перестало существовать как независимый государственный орган и вошло в состав Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) – эта аббревиатура еще долгие годы внушала людям страх. Хотя Ягода был назначен главой организации, вскоре он перешел дорогу Николаю Ежову, и тот, чтобы занять место соперника, устроил против него заговор. Впоследствии Ежов стал главным идейным вдохновителем Большого террора 1937 года, во время которого многие советские граждане были отправлены в трудовые лагеря или расстреляны по сфабрикованным обвинениям в шпионаже и заговоре против партии.
В марте 1937 года все тот же Ежов организовал задержание Ягоды по обвинению в шпионаже. Сотрудники НКВД провели обыск по месту жительства Ягоды и обнаружили, что автор закона о мужеложстве, который так беспокоился о моральном разложении молодого поколения под влиянием гомосексуалов, сам был не чужд разврата. Офицеры нашли порнографическую коллекцию из почти четырех тысяч фотографий, а также порнофильмы и бесчисленные предметы женской одежды: чулки, шляпки и шелковые колготки. В описи имущества фигурировали также коллекция трубок и портсигаров с порнографическими изображениями и даже один резиновый фаллоимитатор [18].
В марте 1938 года на показательном суде Ягода был приговорен к расстрелу вместе с двадцатью другими опальными партийными функционерами. Все они были казнены в тот же день. Приговор привели в исполнение с особым садизмом: прежде чем расстрелять, Ягоду усадили на стул и заставили наблюдать за расстрелом других осужденных. На казни присутствовал преемник Ягоды Николай Ежов, который приказал перед расстрелом избить Ягоду до полусмерти[19].
В результате крутого, но отнюдь не удивительного поворота судьбы Ежов вскоре и сам попал в опалу. Палачи в сталинской России часто становились жертвами. В 1939 году Ежова обвинили в заговоре против советского государства. Более того, он признался, что с самого начала карьеры неоднократно вступал в гомосексуальные связи[20]. В том же году его расстреляли. Воистину, взявшие меч…
Глава 2, в которой шотландец отстаивает права советских гомосексуалов
Москва, 1934
Гарри Уайту было всего двадцать семь, однако он уже мог похвастаться многочисленными профессиональными успехами – и все благодаря своему таланту и трудолюбию[21]. Гарри вырос в семье шотландского художника. Ни один из его родителей не интересовался ни иностранными языками, ни журналистикой, что не помешало Гарри выучить в школе несколько языков, в том числе русский, который увлекал его больше всего. А в 16 лет он бросил школу и поступил на работу помощником в офис газеты Edinburgh News, что послужило началом его журналистской карьеры.
Знание русского подогревало любопытство Гарри к СССР, революции и социализму, равно как и его желание жить в этой стране. В Шотландии Гарри не был счастлив по одной простой причине: он не мог открыто встречаться и иметь романтические отношения с другими мужчинами. Шотландское законодательство предусматривало наказание за мужеложство и клеймило таких, как Гарри, преступниками и извращенцами. В СССР, напротив, не существовало законов, направленных против гомосексуалов, – Гарри не смог найти никаких запретов в советском Уголовном кодексе. Более того, большевики казались гораздо меньшими пуританами, чем шотландцы, а некоторые из видных членов партии – например, Александра Коллонтай – даже выступали за «свободную любовь».
В 1931 году Гарри вступил в Коммунистическую партию Великобритании – с этого момента он стал совмещать журналистскую и политическую работу. В 1932 году, когда Гарри было двадцать пять, его пригласили в Москву в качестве штатного корреспондента российской англоязычной газеты «Московские новости». Гарри без раздумий принял приглашение. Переезд в СССР открывал захватывающие профессиональные и личные перспективы и казался ему идеальным решением: Гарри мог работать в международной газете первого коммунистического государства и жить как открытый гомосексуал, не опасаясь уголовного преследования и осуждения.
Работа в Москве шла очень хорошо. Начальник Гарри, главный редактор газеты Михаил Бородин, был впечатлен его преданностью и трудолюбием и уже в 1933 году повысил его до заместителя. Гарри был в восторге: казалось, переехав в СССР, он сделал правильный выбор, он даже
