и вызывая кашель.
— Мы расстались.
— Это я уже слышал. Когда мириться будете? — Папа складывает руки в замок и смотрит в глаза.
— Пап. — Я ловлю его взгляд и облизываю губы, — я не буду с ним мириться и не вернусь.
— То есть, он должен приехать к тебе, такой принцессе, и уговаривать? Ты сама не понимаешь, что ли?
— Что я не понимаю?
— Что это надо нам, а не им? — Кивает головой в сторону мнимых людей там.
— Что надо?
— Связи в Азии.
— Мне не надо, — с легкостью пожимаю плечами.
— Ах, тебе не надо? Может тебе и квартира в центре Москвы не нужна или машина твоя новенькая?
— Ты мне это купил еще до Азии, поэтому у нас хватает денег и без Азии.
— Дура ты, сейчас в России мой бизнес закроют, и с чем ты останешься? Всегда должны быть запасные варианты. А за границей тем более.
— Пап…
— Не надо мне плакать, — перебивает меня. Сегодня же позвонишь ему и помиришься. Я столько бабок вложил, чтобы теперь отдать все им? Никто не будет отзывать мои инвестиции. Поэтому, не дури. Понимаю, поссорились, недопоняли друг друга, каждый показал, что он гордая птица и просить прощение не собирается. Но будь умнее и выше этого и позвони сама. Первой.
— Пап, я не хочу быть с ним, — он рассматривает меня сквозь прищуренные веки и быстро крутит в руке карандаш. Всегда так делает, когда прокручивает в голове десятки вариантов исходов.
— Сделаем вид, что я этого не слышал. Ты звонишь ему сегодня и миришься.
— Пап, я не буду ему звонить. Я не хочу с ним жить.
— Плевать мне, что ты хочешь. Ты сделаешь это.
— Нет, пап, он поднял на меня руку. — Говорю свой главный козырь. Улавливаю настороженный взгляд отца и начинаю дальше спорить с ним. — Я что, должна жить с человеком, который так относится к женщине? А дальше он что, изобьет меня?
— Что ты сделала? — перебивает неожиданным вопросом.
— Не важно, но применять силу к женщине нельзя никогда.
— Что ты сделала? Почему он так поступил?
Я не могу сказать про измену и про беременность, тем более.
— То есть, тебя не волнует совсем, что он так сделал с твоей дочерью. Ты что, не любишь меня?
— Люблю, просто ответь, что ты до этого сделала или сказала.
— Это личное, и я не собираюсь тебе отчитываться.
— Не собираешься?
— Я не хочу замуж за китайца. Вот что я ему сказала.
— Она не хочет. — Папа откидывается на спинку кресла и усмехается. — Может, я завтра не захочу содержать тебя, а? Ты уже совершеннолетняя и можешь сама зарабатывать. Машину себе купить такую, какую хочешь. Или попробуешь квартиру снять в центре Москвы. Да?
— И что, ты все отберешь теперь? — Я сжимаю кулаки сильнее, чтобы не выдать, как мне страшно.
— Хорошо, не хочешь за китайца, я найду тебе русского. Будешь жить с тем, с кем мне выгодно, чтобы компенсировать китайскую промашку.
— Пап, отстань. Я не буду ни с кем жить и выходить замуж. Дай мне самой уже выбрать.
— А что, кто-то есть? Ты поэтому рассталась с Ваном? — Папа умеет читать меня так, что я и остановить это уже не могу. — Чего молчишь? Значит, правда? Ну уж нет. Плевать мне на твои гулянки. Я найду того, у кого ты будешь в ежовых рукавицах и кто твою сущность приструнит. Ты разве мало тогда нагулялась, неужели жизнь ничему не научила?
— Пап, как ты можешь такое говорить? Ты заставил меня сделать тогда аборт. Я теперь из-за тебя не могу детей иметь. — Знаю, что вру, но чтобы защитить малыша внутри меня, приходится. Хочу, чтобы он чувствовал свою вину и смягчился.
— Вот так и могу.
— Я не хочу больше встречаться с кем-то ради денег.
— А тебе-то какая разница с кем, ты же с первым встречным готова в постель лечь, если хочется.
— Пап! — кричу в ответ и больно сглатываю от того, как нёбо жжет и хочется заплакать.
— Что пап? Можешь идти и гулять дальше. Я тебе позвоню, когда найду жениха. Только теперь времени на раздумья не будет. Быстро состряпаем свадьбу.
- Я не выйду ни за кого.
— Выйдешь! — Отец повышает голос и громко ударяет кулаком по столу.
— Нет! — Я вскакиваю и направляюсь к двери.
— Нет? Ладно. Тогда дальше живешь, как умеешь. Раз отцовское слово ничего не значит, то посмотрим, кто сдастся раньше, — кидает мне в спину. — Можешь идти, но ключи от машины и квартиры на стол. Кредитки тоже сейчас заблокирую. Поживи так, как живут миллионы в нашей стране. А потом, когда поймешь, что ты хочешь на самом деле, заберешь. Быстро. — Дергаюсь от голоса и зажмуриваюсь. Сжимаю зубы, чтобы не расплакаться и, засунув руку в рюкзак, нащупываю две связки ключей и кидаю ему на стол.
— Лучше пусть твоя дочь ночует на вокзале, да? Я бы со своими детьми так никогда не поступила.
— Тебе полезно иногда прийти в себя. Уверен, что надолго не хватит тебя, так что ночуй на вокзале, может, приведешь свой мозг в чувства.
— Я не вернусь сюда никогда. Что ты за отец после этого?!
— Шмоток не будет хватать, вернешься. Не задерживаю.
3
— Лерусь, твой чай, — окликает мама, когда я уже хватаюсь за входную ручку двери, чтобы покинуть это зажравшийся особняк. Как будто у нас мало денег.
— Мама, извини, мне пора. — Вытираю слезы и оборачиваюсь. — В этом доме меня больше не хотят видеть.
— Детка, — мама останавливает и обнимает, — не говори так, папа ругался?
— Да какой он после этого папа?
— Что случилось?
— У него можешь расспросить. Не хочет — не надо, я тут больше не появлюсь. И денег мне его не надо. Сама как-нибудь справлюсь. —
