— Это ты, Мето! Ты пришел за…
Я жестом приказываю ему замолчать и не двигаться. Не шевеля ни единым мускулом, Грамотей наблюдает, как я выдвигаю ящик и беру папку. Я снова подхожу и шепчу на ухо:
— Спи, друг. Я сдержу слово, когда смогу.
Он улыбается, а я встаю. Квинт отдает мне фонарик, а затем набрасывается на Грамотея и становится ему на грудь коленями.
— Что ты делаешь? Нет!
Цезарь-ученик достает нож и резким движением перерезает глотку моему другу.
— Так-то лучше. Не поднимет тревогу. Пошли.
Грамотею уже ничем не помочь. Я выключаю фонарик, и мы уходим. Я будто в кошмарном сне. Не могу ни о чем думать. Тело движется словно само по себе. Мы выбираемся на поверхность. Уже совсем рассвело. Почему так быстро? Я знаю, что все часовые должны быть на посту с раннего утра. Придется бежать, чтобы опередить их. Я предупреждаю Квинта, что нам придется бежать не останавливаясь до самой двери. Едва мы кидаемся вперед, как я слышу характерный свист. Тревогу все-таки подняли. Слева я замечаю вооруженных ребят, которые устремляются навстречу нам. Они застывают и прицеливаются. Я кричу Квинту:
— Мы почти у цели — не останавливаться!
Со всех сторон свистят пули. Вот и дверь. Я наклоняюсь, чтобы убрать камень. Повстанец орет:
— Это Мето! Он теперь с ними! Сволочь!
Я шмыгаю внутрь. Квинт влетает вслед за мной. Он цел и невредим. Дверь закрывается. Мы переводим дух. Прежде чем подняться по ступеням, я с силой прижимаю спутника к стенке и даю выход своему гневу:
— Зачем ты убил Грамотея? Он же не рыпался… Он бы не закричал, и ты это понял. Тогда зачем?
— Пусти меня, Мето. Это входило в задание. Я действовал согласно приказу. Они так мечтали его схватить, что не хотели упустить такой случай.
Мы медленно поднимаемся по лестнице. Я виню самого себя: слишком уж я доверчив. Хотя я уже столько пережил, чужая жестокость не перестает поражать меня. Нас ждут на выходе из чулана. Я швыряю серую папку первому встречному Цезарю и одиноко бреду в глубь коридора. Слышу, как Квинт хвастается у меня за спиной:
— Все прошло как по маслу. Задание выполнено. Но мы были на волоске…
— Поздравляем тебя, Квинт, ты хорошо потрудился.
— Цезарь, можно теперь перевести время на моих часах обратно?
Запершись в душе, я включаю воду, чтобы смыть слезы. Теперь я все понимаю. Переведя мои часы назад, они отсрочили нашу вылазку, дабы мы не смогли пройти незамеченными. Поэтому они были так уверены, что Рваные Уши меня опознают. Я безнадежно увяз в их грязных делишках. Ловушка окончательно захлопнулась. У меня не осталось ни одного выхода и никаких союзников. Теперь я для всех — предатель Мето.
Глава II
Утром Цезарь 4 уводит меня в незнакомую часть Дома. Вслед за ним я вхожу в класс с расставленными полукругом столами. Меня представляют группе из десятка молчаливых учеников, все они старше меня и наблюдают за мной с интересом. Я замечаю пару улыбок — то ли лукавых, то ли доброжелательных. Несколько лиц кажутся знакомыми, но сейчас я не в силах вспомнить имена. Все ученики стоят, положив правую руку на спинку стула. Они не в форме, а в пестрой одежде из разной материи. Волосы у некоторых длинноваты по меркам Дома.
— Это Мето, и он с сегодняшнего дня присоединится к вашей группе. Вы поможете ему найти свое место. В недавнем прошлом Мето совершил серьезные ошибки, но мы надеемся, что с вашей помощью он сумеет перестроиться в правильном направлении — в направлении послушания и преданности Юпитеру.
Цезарь 4 приглашает нас жестом сесть и продолжает:
— Прежде чем вы приступите к сегодняшней работе, я хочу, чтобы вы объяснили вновь прибывшему смысл деятельности этой группы. Стефан, начни, пожалуйста.
Я встревожен. Имя «Стефан» неоднократно попадалось мне в папке. Неужели ученикам разрешено вернуть свои прежние имена?
— В обязанности группы «Э» входит выполнение заданий на континенте. Здесь мы учимся вести себя так же, как те, кто там проживает. Мы перенимаем их дресс-код, имена и манеры, чтобы ничем не выделяться. Занятия бывают трех типов: спортивные тренировки, включая единоборство, упражнения на выносливость, скалолазание и подводное плавание; страноведение и, наконец, моделирование типичных ситуаций, с которыми мы можем столкнуться вовне. По вечерам мы совершенствуем свои знания, задавая вопросы Цезарям, если только они не касаются нашей биографии или биографии наших товарищей.
— Отличное вступление. Думаю, пока этого достаточно. Сегодня утром, Мето, ты примешь участие в спортивной тренировке, а после обеда я помогу тебе выбрать форму повседневной одежды и новое имя.
В раздевалке мы натягиваем на себя черную униформу и капюшоны с прорезями для глаз. На уровне рта прикреплена какая-то сетка. Один из моих новых товарищей поясняет:
— Нужно всегда носить ее на губах, иначе накажут. Она мешает общаться с теми, кого мы встречаем во время бега на выносливость. Все звуки искажаются, а речь становится нечленораздельной. Вот послушай: «Енну хоф!»
— Что ты пытался сказать?
— «Привет, Мето!»
— Это типа кляпа, но можно дышать.
— Скоро ты все поймешь. Пошли к остальным.
В быстром темпе мы бежим по участку напротив территории Рваных Ушей. Я плотно зажат со всех сторон. Наше шумное дыхание предупреждает слуг о нашем приближении. Они закрывают глаза и отворачиваются. Я вижу новые пейзажи и многочисленные лагеря земледельцев и рыбаков, разбросанные по всему острову и снабжающие Дом продуктами. Узнаю лица некоторых Бывших. Они исхудалые и уставшие. Если бы не мешали снаряжение и эскорт, я улыбнулся бы им или послал дружеский привет. Интересно, Октавий среди них? Увижу ли я его когда-нибудь?
Мы питаемся в одной столовой с учителями из Дома детей. Меня поражают их грустные лица. Я пытаюсь поймать взгляд господина П., моего бывшего учителя борьбы, но это напрасный труд: он не сводит глаз со своей тарелки.
После обеда Цезарь 4 отводит меня в комнату с полками, заваленными одеждой, и объясняет:
— Сначала выбери, что тебе больше всего нравится, но, прежде чем окончательно определиться, прочитай бирку. На континенте одежда сообщает информацию о твоем социальном статусе, о твоем соотношении к другим. Помни также, что на задании главное — быть свободным в движениях и способным без труда обратиться в бегство.
Вскоре Цезарь меня покидает. Я немного теряюсь в новой обстановке, но чувствую, что вот-вот мне наконец откроется множество тайн, так долго не дававших мне покоя. Возможно, я скоро выясню, что происходит на континенте и почему мы живем в изоляции на этом острове. Жалко лишь, что я здесь один — вдали от дорогих мне людей.
