своих подсчетах. Молния находилась именно на сумочке.
Я вновь услышал узнаваемые звуки. Звуки, которые уже слышал раньше и не единожды. Звуки, которые доносятся из сумочки мамы, когда она копошится в ней, судорожно пытаясь разыскать звонящий на дне телефон, заваленный расческами, бумажками, помадой и прочей ерундой, которую она точно также выкидывает после использования в урну под раковиной в ванной.
С минуту я простоял как вкопанный, не моргнув ни разу. Я снова чего-то ожидал и… дождался. Сначала из кабинки показалась розовая грань прямоугольного зеркальца, потом — целиком. Его держала девчачья рука, чуть больше моей (насколько точно я мог тогда оценить размеры). Ногти были одного цвета с корпусом зеркальца, и на каждом были приклеены то ли звездочки, то ли искры, то ли все вместе.
Квадратные плитки на полу женского туалеты проминались под моими ногами, пока я тупо пялился в отражение зеркальца. Я пытался рассмотреть в нем хоть что-то, но видел только окружение уборной и себя. Рука шевелилась, изменяла положение зеркала в пространстве, угол, словно им орудовала не девчонка, а опытный командир подводной лодки, веками наблюдающий за противниками через перископ. Когда угол зеркальца занял единственно верное положение, я увидел глаза, наблюдающие за мной из-за укрытия. Она (теперь я был уверен, что там была девчонка) видела меня, а я ее, точнее — только глаза. Заплаканные, покрасневшие глаза.
Девчонка моргнула, в моей груди что-то щелкнуло, в горле что-то сжалось, будто я всухомятку съел три ломтя хлеба и столько же печенек. Она снова моргнула, и в ее взгляде я увидел мольбу. После третьего раза я уже не мог стоять на одном месте и хотел хоть что-то предпринять. Я чувствовал, что должен был что-то сделать, что она чего-то ждала от меня. Я шагнул в ее сторону и замер, прислушался.
За дверью женского туалета, в школьном коридоре послышались голоса двух девчонок, точно также прогуливающих свой урок. По цокоту каблуков и слегка грубоватому, возможно, прокуренному голосу было понятно, что они намного старше меня, даже старше той, что пряталась в кабинке и приковывала меня своим взглядом через отражающий прямоугольник в розовой оправе. Цокот становился все громче и громче, разлетаясь эхом по длинному коридору, а голоса — отчетливее. Я все равно не мог разобрать их веселого разговора. Они, вроде бы, обсуждали что-то, произошедшее в стенах школы, что-то, особенно забавляющее их. Они хихикали, и, если бы я обладал способностью видеть сквозь стены, рассмотрел их оживленные жестикуляции.
Я продолжал смотреть в одну точку — в отражение, откуда на меня смотрели застывшие глаза. Голоса в коридоре были уже совсем близко, и я начал распознавать в речи девчонок некоторые слова, одно из которых и привело меня в чувство.
— … туалет, — услышал я и тотчас понял, что к чему.
Дернулся, готовый выскочить из туалета, но тогда шанс остаться незамеченным сводился к нулю. Принял решение спрятаться в первой кабинке и допрыгал до нее на одной ноге, вспомнив, что вторая могла оставить кровяной отпечаток, который мог бы привести девчонок из коридора ко мне, как меня привели туда капли. Я заскочил в кабинку, захлопнул крышку унитаза и вскочил на нее — благо, ее прочности хватало выдержать массу первоклассника. Справа от себя услышал, как девчонка с зеркальцем захлопнула дверцу своей кабинки. Мы притаились. Я чувствовал, что с ней мы уже заодно, так сказать, плывем по течению в одной лодке. В тот же момент в туалет зашли старшеклассницы, и одна из них выругалась:
— Твою мать! — Она, похоже, как и я, вляпалась в кровь на полу.
— Держи. — Шелест. Вторая протянула первой упаковку салфеток. — Вытри и не беспокойся. Я никому не расскажу. Да и она не заразная.
— Пофиг, но все равно обидно вмазаться в меськи семиклассницы. Фи. — По всей видимости, она протерла подошву и бросила салфетку в переполненную урну.
— Так ты думаешь, это правда?
— Почему нет? Ей ужа пора. Может, девчонка не была подготовлена, может, мама ее не предупреждала.
— Может, у нее вовсе нет матери. Кто ж знает…
— Ты помнишь свои первые меськи?
— Еще бы! Их не помнят только пацаны!
Они расхохотались. Я же не понял отчего. Во-первых, я не понимал о каких таких меськах они разговаривали, во-вторых, они говорили чистейшую правду: я — пацан с феноменальной памятью и действительно не помню своих первых месек. Либо это дефект, либо месек у меня еще не было.
— Тише! Вдруг мы здесь не одни!
— Уже поздно. Да и нет тут никого. Я бы поняла. Эй, уроды! — Последнее она выкрикнула пустому туалету, не зная, что за ней и ее подружкой ведут прослушку как минимум две пары ушей.
— Ладно, твоя взяла. Хорошо, что мы не пошли на физру. На кой она нам?.. Фу!
— Что опять не так?
— Вспомнила, как вляпалась в ту мерзость. В коридоре, вроде, крови не было.
— Уборщица сделала свою работу.
Мне показалось, что девчонки пожали плечами, но это было лишь моим воображением. Видеть сквозь стены я до сих пор не научился.
Почему-то они вдруг перешли на шепот. Вновь послышалось копошение. Я подумал, что девчонка из третей кабинки снова роется в сумочке. Испугался, что она может нас выдать. Испугался, что нам кранты, ведь мы оба услышали уже слишком много. Но, как выяснилось, я ошибался. На тот момент я знал еще слишком мало.
Что-то чиркнуло, послышался еле различимый треск. Чуть позже запахло сигаретным дымом. Я подумал, что девчонка, что пряталась через одну кабинку от меня, самоубийца. Ошибся. Она была не так глупа. Это курила не она.
— Дай и мне затянуться, — прошептала та, что не вляпалась в кровь (я уже различал их голоса).
— Не торопись. Нам хватит. Уж поверь мне.
— Хорошо… Ты не боишься, что нас заметят? Не думаешь, что мы перегибаем палку? Может, стоило хотя бы выйти на улицу?
— Да кто ж нас заметит? Все на уроках… Разве что, уборщица, да она, похоже, не собиралась сюда заходить. Из-за нее я наступила в это дерьмо. Фу! Хрен с ней, с уборщицей!
— Логично. Только теперь мне кажется, что за нами наблюдает эта рожа. — Мне тоже так показалось. Оказывается, я такой не один.
— Теперь и мне так кажется. Ну тебя! Только переживать заставила!
— Спрячемся в кабинке?
«Спрячемся в кабинке?» После этого вопроса мое сердце чуть не ушло в пятки, а пятки — в унитаз, попутно проломив крышку. Я машинально завертел головой, пытаясь найти путь отступления, пытаясь найти укрытие, за которым смог
