у кровати и в кухне у стола…
— А что ты сейчас делать будешь?
— Налью ванну, лягу и буду отмокать. Ты за это время приготовишь какую-нибудь закуску. Я достану из заначки марочное вино, и мы с тобой выпьем…
— За твое выздоровление?
— Нет, за мое освобождение от старой кожи. Разве ты не видишь, что она на мне уже клочьями висит? А под ней кожица розовая. Так что прошу поосторожнее, она еще очень нежная.
— Оригинальный юмор, — пробормотала сестра, включая телефон в розетку. — Только ты, это, в ванне долго не сиди. Слаба небось, столько дней в отключке! И дверь не запирай. Я заглядывать буду. Не дай Бог, захлебнешься!
Марина открыла шифоньер и достала с полки, на которой лежало вроде на всякий случай новое, в упаковке, постельное белье и шикарный белый купальный халат — страшно подумать, сколько он стоил! Марине боязно было не только его надеть, но и вообще распаковать. Раньше.
Теперь она разорвала упаковку с каким-то мстительным удовольствием и перебросила халат через руку, идя в ванную. Как будто всегда только и делала, что надевала после ванны фирменные махровые халаты.
Ванная у Ковалевых вся в зеркалах. Михаил настоял. А Марина прежде все норовила быстрее юркнуть в ванну или встать под душ — после рождения Юрки она располнела и не любила свой новый, не лучший облик. Но не любила как-то отстраненно, словно не ее это был облик, а так, одной не очень привлекательной женщины. Чего его рассматривать?
Теперь же она задержалась у зеркала и с удивлением увидела, что за эти десять дней — если Вика, конечно, не прибавила с перепугу — она здорово похудела. Килограммов на пять, не меньше! Куда-то делся ее привычно выпирающий животик… Первое время, когда она вдруг сильно поправилась, Михаил ее грубовато-шутливо успокаивал: «Не переживай! Женщина без живота, что лошадь без хвоста!» А потом уже и не обращал внимания. Не смотрел. Вернее, не рассматривал. Влезал, как на лошадь, делал свое дело и отворачивался. Почему ее это не обижало?!
Нет, талия определенно стала тоньше. Марина не поленилась даже сходить за сантиметром. Померила. До прежнего девического размера оставалось всего восемь сантиметров. А это уже обнадеживает. Еще бы немного пресс покачать…
«Не было бы счастья, да несчастье помогло», — констатировала она не без грусти, но без надрыва. Куда подевалось ощущение катастрофы, конца света? Не иначе, заспала!
Вот и хорошо. Прочь, прочь идите, мысли о каком-то там несчастье. Как пела Эдита Пьеха, «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло!». В нашем случае ушел муж, и к другой… Стоит оглянуться назад, а заодно и подумать, как жить дальше.
Горячая вода быстро наполняла ванну. Марина бросила в нее морскую соль с ароматом фиалки и хотела по привычке просто шагнуть в нее. Перевалиться через край, но нет. Странная мысль пришла ей в голову. Стоп-кадр! Представьте себе, Марина Алексеевна, что некто мужского пола… нет, не Михаил, другой мужчина исподволь наблюдает, как вы не влезаете, как краб на песок, а входите в ванну, изящно подняв ногу и выгнув стан…
Забывшись, она расхохоталась, и тут же дверь в ванную открыла сестрица:
— Маришка, что с тобой?
— Со мной? Ничего. А что может быть со мной?
— Ты смеялась.
Подслушивала за дверью, что ли?
— Но не плакала же.
— Так ведь сама с собой!.. Может, все-таки пусть Владик приедет?
— Ты бутерброды съела?
— Нет еще.
— Тогда иди ешь.
Вика пробурчала что-то вроде «грубиянка» и даже «неблагодарная», но дверь затворила с обратной стороны.
Марина закрыла глаза и блаженно вытянула ноги. Странно, почему она раньше не обращала внимания на то, какие вещи ее окружают? Ремонт в ванной они сделали недавно. Марина понимает теперь: Михаил хотел создать нечто похожее на то, что он видел у кого-то.
Ванну он привез большую, овальную. Чтобы ее разместить, пришлось ломать стенку между прежней ванной и туалетом, совмещать до того раздельные санузлы. На всю квартиру денег не хватило, но в ванной евроремонт сделали.
Значит, совсем недавно Мишка уходить еще не собирался, иначе не старался бы для чужих мужиков…
Марина поймала себя на этой мысли с изумлением: каких таких мужиков? Где она их возьмет? Кому она, кроме Ковалева, нужна…
Но мысль о том, что Михаила застало врасплох чувство пусть к другой, пусть к более молодой женщине, странным образом успокоила ее. Все-таки эмоциональный порыв — это вам не какой-нибудь пошлый расчет…
Как и полагалось дорогой ванной, здесь стояли импортные шампуни и туалетные воды, но прежде Марине было жалко распаковывать их, и она пользовалась недорогой отечественной парфюмерией, которая, конечно, не пахла подобно той же французской, зато была, как говорили, полезной и сплошь натуральной.
Может, Марина сама превратила себя в женщину не очень привлекательную, но натуральную?.. Шутка!
Она закрыла глаза. Надо ли удивляться тому, что она то плачет, то смеется? И мысли ее скачут с одного на другое, и реагирует она на все неадекватно, потому как на самом дне души все еще копошится, кажется, первобытный жуткий страх: как же она станет жить, одна-то?!
Пришла она в себя, когда вода в ванне остыла, — вот еще одно свидетельство неблагополучной психики: провалы во времени. Марина перестала это самое время чувствовать. Вроде только легла в ванну, а поскольку вода успела остыть, значит, прошло не меньше получаса. Может, и вправду позвать Владика? Но это показалось ей излишней слабостью. Пусть Марина и была слабой, но она не хотела распускаться окончательно. Надо привыкать справляться с собой. Только так можно изменить свою жизнь к лучшему.
И еще. Слабая женщина наверняка потащилась бы к мужу на работу, стала просить его вернуться, заклинать его ребенком и своей любовью… Да мало ли возможностей для унижения? Отчего-то Марине такой быть Не хотелось. Больше не хотелось.
Она вылезла из ванны — слабость опять дала себя знать, изящно никак не получалось, — встряхнулась, как мокрый пес, и надела белый халат с капюшоном. Потом глянула на полку, где стояла подаренная ей в разное время туалетная
