антикварную утварь господин Накао при жизни очень ценил. Не удивлюсь, если именно в этих горшках его супруга готовила тот пышный, рассыпчатый рис, которым он столько лет делился с коллегами в обеденные перерывы. Ведь таким он и был, господин Накао, — уважительно-бережливым как с вещами, так и с людьми…
У человеческого мяса и запах, и вкус настолько сильны, что простой обжаркой с солью и перцем не обойтись. В большинстве случаев его сначала ошпаривают кипятком, а затем долго варят с добавлением мисо, овощей, грибов, трав и прочих ингредиентов. Хотя для первого, подготовительного этапа, как правило, приглашают специалистов. Вот и сейчас, следуя за хозяйкой в гостиную, мы успели заметить, как несколько мужчин в спецовках, закончив работу, раскланивались перед уходом.
Вокруг столиков с горшками большой уютной компанией сидели нарядно одетые женщины и мужчины. Многие уже перебрасывались взглядами или игривыми фразочками с теми, кто им понравился. Всем явно не терпелось начать.
— Итак, господа, начинаем церемонию жизни Масару Накао! — торжественно произнесла хозяйка, снимая крышки с обоих горшков. Судя по виду и аромату, господин Накао был отварен с пекинской капустой и лапшевидными опятами-эноки́. — Вкусим же от жизни прошедшей для сотворения жизни грядущей!
— Итадакимáс![5] — хором отозвались гости, сложив ладони перед собой, а затем принялись поедать господина Накао. Вооружившись палочками, отправляли его тонкими ломтиками себе в рот и нахваливали, блаженно причмокивая губами: — М-м, божественный вкус… Госпожа Накао! Ваш супруг — настоящий деликатес!
Седой старичок по правую руку от хозяйки одобрительно закивал. И, не переставая жевать, произнес:
— Какая все-таки замечательная традиция! Съедать одну жизнь, чтоб порождать другую…
Растроганная вдова промокнула платочком глаза.
— Как верно вы говорите, — вздохнула она. — Масару был бы очень доволен!
— А эти внутренние органы — пальчики оближешь! — все так же радостно продолжал старичок. — Каждый, кто мечтает осемениться, должен съесть их побольше! Что вам положить, молодежь? — предложил он, повернувшись к нам с Ямамото.
— Мне просто капусты, будьте добры! — спохватилась я.
— А мне — грибов, пожалуйста… — отозвался Ямамото.
— О! Так вы что же, оба не любите человечину? — поразился старик, вытянув тонкую шею.
— Ну что вы! Просто однажды я здорово отравился, — пояснил Ямамото. — И с тех пор мой желудок такое мясо отрицает. Так что, увы, придется обойтись овощами…
— А у меня, едва он рассказал об этом, тут же пропал аппетит! — добавила я виновато. — До сих пор кусок в горло не лезет… Вы уж простите!
Извинялась я совершенно искренне. Все-таки превратить человеческое тело в деликатес — работа огромной сложности. И даже если самые сложные операции взяли на себя специалисты — можно не сомневаться, что и сама госпожа Накао трудилась сегодня с рассвета. С печальной улыбкой она положила мне на тарелку немного капусты.
— Ну что вы! Не о чем беспокоиться… Просто муж будет очень рад, если вы отведаете его хоть немного. Так что, если вдруг передумаете, — отведайте, не стесняйтесь!
Не успела она договорить, как из-за столика в дальнем углу поднялась юная парочка — парень в белом пиджаке и девушка в розовом платье. До сих пор, угощаясь господином Накао, они то и дело перешептывались и трогали друг друга за коленки.
— Мы, пожалуй, осеменимся! — объявил парень.
— Правда? — просияла хозяйка. — Вот молодцы! Поздравляю!
Гостиная утонула в аплодисментах. Поклонившись хозяйке, парень с девушкой отчеканили:
— Спасибо за угощение! Постараемся сделать новую жизнь!
И, взявшись за руки, удалились.
— Да… Будет просто замечательно, если жизнь господина Накао продолжится в ком-то еще! — сказал Ямамото, с наслаждением запивая свои грибы бульоном из господина Накао.
— Воистину! — кивнула хозяйка, с любовью заглядывая в горшки. Но в густом, плотном супе с белым и красным мисо вперемешку, ни ломтика господина Накао было не разглядеть.
В итоге мы с Ямамото пошли домой, так и не найдя себе партнеров для осеменения. Уже выйдя на улицу, он вдруг закачался и чуть не упал.
— Вот ч-черт!
— Ты чего это? Вроде много не пил!
— Да не в этом дело… — проворчал он, исследуя подошву своего ботинка. Оказалось, он поскользнулся на лужице чьей-то спермы.
Раньше, я слышала, секс считался неприличным и заниматься им все старались подальше от посторонних глаз. И хотя меня на церемониях жизни еще ни разу никто не выбирал, уверена: осеменяться у всех на глазах я не согласилась бы ни в какую. Похоже, во всем моем теле, отдельно от сознания, старых людских привычек — хоть отбавляй.
Но в наши дни осеменение после церемонии — чуть ли не сакральный акт, и производить его разрешено где угодно. Я часто видела, как им занимаются на ночных улицах, но ничего сакрального не замечала. Обычное совокупление. Просто люди чем дальше, тем больше уподобляются животным, вот и все.
— Значит, здесь тоже устроили… п-п-приемник? — выдохнул Ямамото. От него несло алкоголем, но я поняла.
Он имел в виду центр приема детей, в просторечии «детоприемник». И не ошибся: недавно в этом районе и правда построили очередной.
Да, пока еще многие из детей, зачатых в результате осеменения, по старинке воспитываются в семьях. Но в последнее время участились случаи, когда отец ребенка неизвестен. Особенно с тех пор, как церемония жизни стала частью нашего быта.
Теперь «плодись и размножайся» — одно из важнейших требований нашего общества, поэтому любым детям — даже зачатым при таких обстоятельствах — все очень рады.
Для того чтобы женщины могли позволить себе рожать, не уходя в долгий декрет, по всей стране и создаются подобные центры, куда можно сдать младенца сразу после родов и спокойно работать дальше. При этом можно родить в перинатальном отделении детоприемника, сдать младенца и вернуться домой. А можно разрешиться от бремени где-нибудь еще, а уже затем привезти и оформить дитя в приемник.
Насколько я знаю, в сегодняшнем обществе людей, воспитанных в семье, и тех, кто вырос в приемнике, примерно поровну. Хотя сама практика детоприемников, в отличие от церемонии жизни, приживалась в народе с большим трудом. Многие до сих пор выступают против этой системы, опасаясь, что эдак от семейных ценностей скоро вообще ничего не останется.
И тем не менее граждан, воспитанных вне семьи, скоро станет подавляющее большинство. Что будет с человечеством в итоге этого процесса — предсказать сложно. Ученые выдают разные прогнозы — как позитивные, так и пессимистичные. Кое-кто из них убежден, что мы меняемся в какую-то очень опасную сторону. Но в какую именно — покажет время.
— Что же будет, когда все дети станут приемышами? — пробормотал Ямамото. Вопрос, на который никто не знает ответа.
