что ей наставили трёхметровые рога, вроде тех, что растут на голове у канадских лосей? — НИЧТОЖНО, УНИЗИТЕЛЬНО, НЕИСКРЕННЕ.
— Мамочка, дорогая, у меня для тебя плохая новость. — ГВОЗДЬ В ГРОБ СЕМЕЙНОГО СЧАСТЬЯ.
Карты вскрыты: ничто не будет как прежде. Уж точно не я.
Добравшись до четвёртого этажа, я оперлась о перила, вслушиваясь в тишину лестничной клетки — кажущуюся тишину, разбавленную тысячей звуков домашней возни, — как вдруг зазвонил телефон.
На экране: «Мамочка».
Едва переведя дыхание, я ответила:
— Почти дома… Меняю сумку на Изидора!
Заскрипела наша дверь, и я отчётливо услышала глупое пыхтение бродяги. Пройдя последние несколько метров, я чмокнула маму в бледную щёку, протянула ей сумку и начала спускаться.
— Я варю макароны, будь дома через десять минут!
— Ок!
Я вытерла текущие по подбородку слёзы.
Неряшливый пёс потянулся ко мне бесцветным носом.
— Я передумала. Я прощаю тебя, Изидор.
Вернувшись домой с концами, я улизнула в комнату под предлогом тонны домашки, прихватив с собой тарелку холодных макарон и заглянув по пути в гостиную.
— Что за номер на зеркале в прихожей?
В ответ прозвучало лишь щёлканье ножниц.
— А где папа?
Мама пожала плечами:
— Дорабатывает новый макет своего нулевого номера. Очень нервничает. Вернётся, наверное, ночью. Или завтра.
Какое совпадение.
Я была настолько шокирована сценой с влажным поцелуем, что промолчала. Перед тем как улизнуть, я всё-таки уловила витающую в воздухе аномалию: мама приняла душ, под глазами красуются синие круги, пальцы дрожат, волосы взлохмачены. Однако не это меня смутило больше всего. Мама сидела по-турецки посреди гостиной в одной пижаме, разбросав вокруг десятки журналов. Сотни. Груды, кипы. Царство бумаги, сплошной бардак площадью в двадцать квадратных метров: обрезки, кусочки, скомканные горы под журнальным столиком, под диваном, под батареей, на комоде и под ним. Мама, конечно, никогда не волновалась насчёт безупречной чистоты, особенно в последнее время, но я никогда ещё не видела нашу квартиру в таком беспорядке: на мамином столе у окна башни журналов росли наперегонки, а обычно включённый компьютер погас и молчал.
Подмяв под себя бумагу и глубоко вздохнув, Изидор растянулся во весь рост у батареи. Стоило мне только к нему подойти, как он принялся вилять хвостом, разметая обрезки в разные стороны.
С тарелкой в руках я осторожно, на шаг, приблизилась к маме: новой парой гигантских красных ножниц, упаковка от которых валялась тут же на полу, она вырезала черепаху.
— Э-э-э… а что ты делаешь?
Высунув от старания розовый кончик языка, мама не отрывала глаз от своего творения.
— Я вырезаю.
— А. Понятно.
Я решила спасаться бегством, потоптав лягушачьими сапогами отходы её странной деятельности, — какая же я трусиха!
Ночь превратилась в длинную цепочку цветных безжалостных кошмаров. Среди этого каскада мрачных сцен, влюблённых рож, чудовищных поцелуев, криков, ссор и вылетающей из ниоткуда ругани один сон мне запомнился больше всего: он повторялся по кругу, будто пластинку заело.
Прошмыгнув сквозь оцинкованную крышу, в наш дом пробралась ядовитая паучиха и спряталась в тени, сжавшись до крошечных размеров, Но мои родители заметили её. Мама впервые за долгое время зашевелилась. Я так боялась чудовища, что, кажется, весь позвоночник ощетинился изнутри. Наконец мама с триумфом показала мне тапок: ужасная паучиха распласталась на подошве, задохнувшись от запаха маминых ступней.
Я проснулась в шесть часов и уже не смогла уснуть.
Да кто она вообще такая, эта кучерявая стерва?
На следующий день в обед я встретилась с Элоизой у Питомника. Едва заметив мои сапоги, она подняла большой палец вверх: надо сказать, что на улице было двадцать шесть градусов, а на небе — ни облачка. Но как-то пофиг.
Я чуть не выложила ей свою семейную драму, но Элоиза и слова вставить не дала, тут же защебетав — какая неожиданность — об Эрванне. Притворяясь, что не замечает моего трупного цвета лица, Элоиза потащила меня в кафе попробовать суп, который, по её мнению, должен меня развеселить. Она разработала целый план действий, который наконец-то начал приносить плоды: Эрванн пригласил её на свой день рождения, который будет через три недели.
Когда она сообщила мне эту новость, я достала из кармана носовой платок — с той прогулки с Изи-дором у меня теперь всегда с собой три пачки — и вытерла капающие изо рта Элоизы слюни.
Ладно, я просто завидую. На самом деле Элоиза — настоящий питбуль любовных историй. Стоит жертве показаться на горизонте, и Элоизу уже не остановить. Её мозг работает на скорости, которой позавидует лауреат Нобелевской премии, и всё только ради одного — заполучить объект. И горе тем, кто осмелится встать у неё на пути: однажды я видела, как Элоиза бросила бомбу-вонючку прямо в шерстяное пальто предполагаемой соперницы. Такое уже не отстираешь.
Элоиза настолько уверена в себе, что уже рассуждает о наряде, который наденет на тот самый день рождения: «Женственный, но не шлюший, элегантный, но не занудный…», так что я решила не напоминать ей о нашем договоре. Ровно через три недели выходит фильм, японское аниме, которое я жду уже полгода. Мы даже освободили субботний вечер — я обвела этот день оранжевым в ежедневнике. Конечно, мой внутренний голое может ошибаться, но что-то мне подсказывает, что между Эрванном и аниме о катанах и ёкаях на языке оригинала с субтитрами Элоиза не будет долго колебаться. Заметьте, я могу сходить в кино одна. Могу. Я большая и могу купить себе билет сама.
Но блин…
В результате после часового урока английского, когда я уже подумала, что у меня язык треснул от постоянного прижимания к дёснам, я решила зайти к Карри, продавщице в книжном.
* Wer ist Carrie? *
Карри похожа на мини-лиану: тонкая, сильная, с пышной гривой, достойной лесов Амазонии в дождливый вечер. Мне часто снится странный проникновенный сон, где я бросаю в её волосы мяч для игры в гольф и не могу его найти. Никогда. Уверена, Карри прячет там с десяток расчёсок. Бюро находок заработало бы уйму денег, только причесав её. Но изобилие волос не главный её козырь: у Карри отменный вкус. Я познакомилась с ней в шесть лет, когда пневмония приковала меня к постели на два месяца. Карри спасла мне жизнь, советуя суперские книги моим родителям. С тех пор я заглядываю в её магазинчик несколько раз в месяц.
* * *
— Дебора! Дай угадаю, котёнок: у тебя свободные выходные, так что ты решила утопить тоску в книгах? — решила подколоть меня Карри.
— Ненавижу тебя.
— Возьми шоколадку.
Она протянула мне коробку с
