наверняка снесет поселок со всеми его обитателями: прижимистым хитрованом старостой, тупым Рамилем, неведомой бабкой Анной, крохотной девчушкой, пожалевшей «ненастоящего дядю»…
Первые ручейки уже пробивали путь через гребень. Оставались мгновения.
Прораб не раздумывал. Из пальцев вытянутых рук потекли мощные струи сервов. Режим — силовое поле, мощность — максимум. Выстроить защитную стену, задержать воду!
Невидимая стена выстроилась в секунду. Вовремя!
Люди пришли спустя два дня, когда дождь, утомившись, решил сделать перерыв. То и дело оскальзываясь на склоне, выпачкавшиеся в глине, они поднялись на гребень и долго разглядывали нависшую над ними стену воды, смахивающую на лицевую сторону колоссального аквариума без рыбы, и замершего перед ней с вытянутыми вперед руками андроида, как будто держащего кончиками пальцев эту стену.
Потом они поняли, что по сути так оно и есть.
Потом забрали флаер и отбыли.
Уровень озера поднялся настолько, что вода стала уходить поверх завала в северном проране. Что еще нужно?
К нему приходили еще несколько раз, пытались тормошить, вызвать на разговор. Он не мог объяснить им, что сервы в режиме генерации силового поля требуют всех его сил без остатка, что режим этот нештатный, экстренный и в сущности варварский. В конце концов от него отстали.
Он почти не ощущал течения времени, ему просто было не до того. Его эмоции были скупы и мало интересовали его самого, не говоря уже о людях. Когда на горных вершинах нарастали снежные шапки, уровень озера понижался, и ресурсы тратились более экономно. Когда гонимые муссоном тяжелые тучи упирались в горы, расход был выше.
Позже, экономя крохи энергии, пришлось отключить зрение. Однажды он услышал, как возле него ходят двое: староста собачился с неким типом из колониальной администрации.
— Что в контракте сказано, а? — наскакивал староста. — Черным по белому: срок аренды прораба истекает по выполнении им указанных в контракте работ. Ну и что, выполнил он их? Вон стоит… выполняет… Неплохо выполняет, не жалуемся, но ведь не выполнил же!..
Староста вовсю качал права. Оппонент пытался возражать, всякий раз натыкаясь на шершавую стену крестьянской сметки, искусно маскирующейся под дурь, если только не являющуюся таковой. «Вас же смоет, — убеждал чиновник. — Рано поздно — смоет». — «И-и, когда еще это будет! — следовал снисходительный ответ. — А может, еще и не смоет». Чиновник уговаривал старосту взять в краткосрочную аренду нового прораба — пусть завершит прокладку водоотводного туннеля. «Чего? За наш счет?» — «Обычно мы не предоставляем льгот, но в вашем случае… ради безопасности… готовы пойти…» — «Знаем-знаем ваши льготы. Только и мечтаете загнать нас в кабалу». — «Неужели лучше в могилу?» — «А? Чего это в могилу? Я говорю, мы не покупаем того, что нам не нужно…»
Шаги начали удаляться. Последнее, что далось расслышать, были слова сдающего позиции чиновника: «Изношенный экземпляр…» — и перспектива стала ясна прорабу. Его спишут, казна общины не понесет урона, а если деревенский люд привык жить лишь сегодняшним днем, то это только его проблема. Администрация умывает руки, а люди… ну что люди? Даже прорабам известно: трудно заставить людей оплачивать то, что не обещает немедленной выгоды.
Изредка приходили любопытные — поглазеть на стену воды, сдерживаемую чем-то невидимым, и восхититься мудрой практичностью старосты. В один из теплых весенних дней послышались легкие прыжки с камня на камень. Девчонка лет пятнадцати с хриплым голосом поселковой оторвы звала парня, видимо, нездешнего:
— Сюда! Тащи свой зад скорее!
— Да я уже… — отвечал тот, шумно дыша. — Марта, ты чего? Ты куда меня привела? Ну где твое чучело?
— Да вот оно!
— Кхм. Этот заморыш?
— Ага. Торчит тут уже лет десять. Прикольно, правда? Ссохся весь… А я его видела, когда еще совсем мелкой была. Помню. Вот дурак, да?
— Не, — рассудительно возразил парень. — Был бы он человек — был бы дурак. А он просто прораб.
— Все равно дурак.
Разговор не коснулся ничего реально важного и не задел прораба.
В очередной сухой сезон он позволил себе немного поразмыслить о будущем. Ресурсы понемногу иссякают, жители поселка, по-видимому, не намерены ничего предпринимать, и чем это неминуемо кончится? Рано или поздно — точный срок можно приблизительно вычислить — он отключится и перестанет существовать. Что при этом случится с поселком, ясно без расчетов. Впрочем, события могут развернуться иначе: вулкан проснется — примерно с тем же итогом для поселка. То землетрясение случилось неспроста. С тех пор были и еще нехорошие толчки. Интересно, какое событие произойдет раньше. Жаль, нельзя послать сервов на разведку, они нужны здесь все до единого, а если бы и были получены данные, то все равно нечем было бы их обработать… потому что надо держать стену… держать…
Он не знал, что ему еще предстоит пережить высшее наслаждение, доступное прорабу: все-таки завершить работу, что в данных обстоятельствах сродни чуду, а в чудеса прорабы не верят. Не знал об этом и староста, превратившийся к тому времени в обрюзгшего неопрятного старикашку, не знала Марта, не знал никто из жителей поселка. Знал чиновник из колониальной администрации, но, понятно, помалкивал. Прорабы данной модели имеют последний резерв энергии, цена использования которого — саморазрушение. Они могут задействовать резерв, лишь дойдя до последней крайности.
И это правильно. Иначе они с радостью используют его раньше.
Прораб еще не знал, что в один ничем не примечательный день внезапно почувствует: он кое-что может. Угасание словно бы приостановится, и ослепительное счастье возникнет совсем рядом — только протяни руку и сожми его в кулаке.
Чего проще?
Решение будет очевидным и созреет мгновенно.
Некому будет увидеть и описать, как ссохшееся тельце прораба истает всего за несколько секунд, как из-под гнилых тряпок, бывших некогда одеждой, вырвутся сразу два плотных роя сервов, как тряпки мягко упадут на каменистый грунт, и как рои разделятся. Один из них, меньший, свернется в кольцо и начнет кружить возле невидимой дамбы, продолжая управлять сервами, держащими силовое поле, кольцо будет понемногу таять, но эта автономная подсистема, лишенная сознания, только и умеющая выполнять конкретное задание, продержится целых три дня — столько же, сколько и дамба. Больший же рой устремится к восточному валу кратера, по-змеиному скользнет в туннель — и малое время спустя восточный вал вздрогнет от взрыва. И этот взрыв, направленный к чаше озера, взрыв, означающий конечную гибель прораба, станет для него моментом наивысшего счастья.
Взрыв сделает свое дело, и воды озера устремятся в туннель, мощнейшим фонтаном
