и являлся. Он привык к всеобщему любопытству. На него глазели из окон, шевеля занавесками, глазели с крылец, таращились поверх заборов. Босоногая девчушка лет пяти в сильно поношенном платьице и детской дыхательной маске, тыча пальчиком в сторону прораба, громко требовала объяснений у матери:
— Это тот дядя, который ненастоящий? Тот самый?
— Тс-с! Тише, Марта, тише… Да, тот самый. Он будет для нас работать.
— А почему он ненастоящий?
— Потому что его таким сделали.
— Бедный дядя…
Прораб слегка улыбнулся. Ничто человеческое, кроме лени, ненависти и подлости, не чуждо и прорабам. Работая для людей, они должны легко находить контакт с работодателями. Иногда удавалось улыбнуться и просто так, не ради дела.
Пожалуй, сегодня его впервые кто-то пожалел. Интересно… Об этом стоило подумать, не не сейчас.
Староста ждал. От него пахло потом, самогоном и крепким табаком местного производства. Сделав Рамилю знак выйти, он начал с места в карьер:
— Посмотрел? Ну что, справишься? Плотину построишь или как?
Прораб сел без спроса. Вложенные в него биоконструкторами понятия об этикете позволяли ему хотя бы внешне не особо церемониться с работодателями, не то последние зашпыняют его, как негодную собачонку, и изведут мелкими придирками в ущерб делу.
— Лучший способ решить проблему вам не понравится, — заявил он.
— Ха! Ну и какой же это способ?
— Перенести поселок на другое место.
Глаза старосты превратились в ружейные дула.
— С ума сбрендил?
— Мне это недоступно. Значит, нет?
— Скажешь тоже! Нет — и все тут. Ты только прикинь, сколько это будет стоить! А разрешение получать, взятки совать, а кадастр, это тебе как?
Прораб лишь пожал плечами. Ему было никак. Но нет — значит нет.
— Нужен дополнительный осмотр, — изронил он.
— Ты же уже смотрел!
— Нужен осмотр северного прорана и всего гребня, — уточнил прораб. — Плотина может оказаться не лучшим решением.
— Хочешь расширить проран?
— Возможно.
Староста крякнул и задышал сквозь волосатые ноздри.
— Я так понимаю, администрация хочет срубить с нас еще денег? — ядовито осведомился он. — Мало ей плачено? Налоги плати, целевые взносы плати, обязательную страховку ввели — плати, за терраформирование — тоже плати! А оно при наших дедах началось и разве что при внуках завершится. До сих пор на улицу без маски не выйдешь! Теперь и вовсе без штанов решили нас оставить? Дудки! Что в контракте прописано, то и будет!
— То и будет, — подтвердил прораб. — Я взят вами в аренду, срок которой истекает с полным завершением мною работ по защите поселка от наводнений. Насколько я понимаю, сумма выплачена вами вперед и сполна…
— Еще бы! Нам выкрутили руки!
— …и дополнительных денежных вложений не требуется. Вопрос лишь в том, каким способом обезопасить поселок…
— И наши поля!
— Совершенно верно, и ваши поля. И покосы, и выгоны, и всю отведенную вашей общине территорию. Тут возможны разные решения, я должен найти оптимальное.
Староста еще подышал и успокоился. На грубо сколоченном столе появились два стакана, початая бутыль и круг домашней колбасы с резким чесночным запахом.
— Будешь?
— Нет.
— Как хочешь… — Староста налил одному себе, выпил, крякнул. Отломил кусочек колбасы, пожевал, сморгнул слезу. — А правду говорят, что прорабы одним электричеством питаются?
— Врут. Белковая пища нам тоже нужна. Хотя и меньше, чем людям.
— Ну так поешь.
— Спасибо, позже. Сейчас нужен транспорт.
— Хочешь слетать к прорану?
— И к нему тоже. По контракту за транспорт отвечает…
— Помню, — буркнул староста. — Мы отвечаем. Ладно… Возьмешь мой флаер. Не разобьешь?
— Я не получал задания разбивать флаеры.
Легкая улыбка дала старосте понять: прораб шутит. Хотя, произнеси он эту фразу серьезно, суть дела нисколько не изменилась бы.
— И еще учти: у тебя десять дней, от силы пятнадцать. Потом начнутся ливни. Справишься?
— Для того я сюда и послан…
С высоты разрыв в скалах напоминал рубленую рану. Какой древний катаклизм привел к тому, что в базальтовом массиве образовалась широкая щель, куда и устремился избыток озерной воды, вместо того чтобы размыть шлаковый конус в любом удобном месте, осталось неясным. В разрыве вода клокотала и бесилась. В водяной пыли над безумным потоком мертво зависла бледная радуга.
Можно было лишь ужаснуться, представив себе, что тут будет твориться, когда муссонные ливни растопят ледники в горах, но прораб не ужасался. Его расчеты были прикидочными, но пока хватало и этого.
Сервы принесли данные о составе камня и трещиноватости. И без них было ясно: проран лучше не трогать. Взрыв, даже хитро направленный, может принести больше вреда, чем пользы: с большой вероятностью часть базальтовой скалы рухнет и закупорит проран, вместо того чтобы его расширить. В принципе скалу можно не взрывать, а понемногу сточить теми же сервами, но это займет более десяти дней…
А как глупо расположен поселок — прямо-таки в наихудшем месте! Сведущий человек разозлился бы, увидев столь вопиющий пример ландшафтного кретинизма, но прораб не умел злиться и не понимал, зачем это нужно. Жизнь для того и существует, чтобы стремиться к радости, а не растравлять себе печень. Разве нет? И неважно, какая жизнь, пусть даже жизнь искусственного существа.
Его радостью было решать задачи.
Пять суток ушло на тщательный осмотр вала кратера и выбор наилучшего варианта действий. Староста нервничал, брюзжал, жался, уступая флаер, а в один из дней не выдал его вовсе, при каждой встрече заявлял, что аренда прораба — дорогостоящая глупость и что он с самого начал был против. Вольнонаемный специалист, имея дело с таким клиентом, давно бы взорвался и наорал на него. Хочешь, чтобы однажды весь поселок смыло к чертовой матери? Хочешь быть вцементированным в грязь и задохнуться в ней? Валяй, себе ты хозяин. Но ты отвечаешь за жизни сотен людей — для них ты тоже желаешь такой участи?
Наверняка подействовало бы. Но прораб не был ни вольнонаемным спецом, ни просто человеком и не понимал, зачем нужны крик и ругань, если существуют аргументы. В итоге — пять суток, хотя можно было управиться и за три.
С некоторых пор его стало пошатывать ветром. Ураганов здешние края, по-видимому, не знали, но крепкие ветра порой случались. По счастью, ливни намыли глины вокруг его щиколоток. Затвердев, та обеспечила устойчивость.
Одежда полиняла еще в первые годы, теперь же начинала понемногу расползаться. Пусть хоть
