ним, постепенно скрывая столп света, идущего из поверхности, опускался темный, беспросветный занавес вечной тьмы…
Как только команда скрылась в разрушенном небоскребе, Мурат собрал столько вещей, сколько сумел, погрузил их на судно и, отвязав швартовы, взял курс на восток и следовал им несколько дней.
Плавучий город появился на горизонте, когда рассвело. Душу помощника, а ныне – капитана «Везучего», какое-то время раздирали переживания, ведь он совершил страшное преступление – бросил пятерых на верную смерть. Но, как говорил Павел: «Время лечит». И правда, мысли о горячей похлёбке и запасе провизии, который он выменяет на дизельное топливо, плескавшееся в бочках в полупустом трюме сейнера, успокаивали моряка. Все чаще он повторял себе, что совершил правильный поступок, и что смерть нескольких мерзавцев не делает его чудовищем. Напротив, он посчитал себя спасителем этого мира, ведь, убив негодяев, поспособствовал очищению планеты. Мурат задумался о том, что его жестокий поступок был своего рода кармой за смерь невинного животного, воспоминание о котором не покидали его голову. Жестокость капитана – еще одна причина не раскаиваться и не жалеть ни о чем.
В трюме, который в прошлом, позабытом мире, был полон рыбы, а в этом аду, где не было рыбы – загружен дизелем, лежала груда личных вещей команды. Он собрал ее здесь, чтобы освободить место в кубрике и хлам не напоминал о команде. Среди вещей не удалось найти чего-то поистине ценного. Ему приглянулся порванный и замятый журнал «Maxim», которым он уже не раз пользовался, пока его владелец – Миша – нес вахту на баке. Ещё он позаимствовал Вовины компакт-диски с вечными хитами русского рока. Диски редко удавалось воспроизвести на имеющемся магнитофоне в кают-компании, но обменять их на выпивку или интим он мог без проблем. Ещё Мурат присмотрел практически новые сапоги Тимура, которые тот берег на какой-то особый случай. «Видимо, этот случай настал», – надевая их, размышлял новый капитан.
Куча старых вещей не имела ценности ни для Мурата, ни для других выживших. Другое дело – две тонны топлива в чреве сейнера и сам корабль. «Да…» – задумался капитан, – «Если совет Оазиса примет решение и заберёт корабль для нужд колонии, выделив мне репарации, я бы мог купить жилье в их городе и жить, не задумываясь о будущем, долгие годы». Его угрюмое лицо вдруг посветлело, появилась улыбка: «Главное – не сдохнуть от похмелья!» – произнес он и рассмеялся.
В штилевую погоду, которую можно было застать ранним утром, Оазис был как на ладони. Моряка смутил лишь смог, который объял город, представлявший атолл из десятков кораблей. Бывал он в Оазисе не так часто, чтобы придать дыму, окутавшему город, особое значение. Подходя к одному из причалов, Мурат рассматривал город в бинокль. Корабельные палубы пустовали, на огромном контейнеровозе, палуба которого служила фермерскими угодьями, тоже никого не было. Наблюдая за поселением, моряк не увидел ни единой живой души. Ему показалось, что город был оставлен в спешке, но причина бегства оставалась загадкой для матроса.
– Везучий вызывает Оазис… – он попытался связаться с администрацией на подходе к причалу, – Оазис, прием… – в радиоэфире царила тишина.
«Ну что ж… Город пуст! Это не беда! Лишь была бы там еда» – срифмовал Мурат и замедлил ход перед швартовкой. В одиночку ему было сложно справиться с махиной длиной в сто футов.
Пришвартовав корабль и собрав в вещмешок пожитки, капитан покинул судно и направился по барже с низкими бортами, которая являлась городской пристанью. Сейчас здесь не было кораблей, как в тот раз, когда он с командой посещал Оазис в последний раз. Марсельная шхуна «Лилит», повидавшая немало, тоже ушла в неизвестном направлении. Он сошел с баржи на раскачивающийся подвесной трап, прошел по нескольким опустевшим катерам и подошел к столовой, где можно было поесть жителям, работающим на благо поселения, и прибывшим, нуждающимся в помощи.
На деревянном понтоне, у трапа небольшого пассажирского судна «Джад», лежали обнаженные человеческие тела. Они были собраны в кучу. Оцепеневший от увиденного Мурат заострил внимание на самом маленьком теле. Это был труп мальчика лет пяти. В небрежно наваленной куче были собраны, видимо, все жители города – такой огромной она была. Но матрос не стал рассуждать ни об этом, ни о чем-либо другом. Он хотел сорваться с места и бежать! Бежать без оглядки, а если нужно, то броситься в воду и плыть прочь от этого гиблого места.
Капитан сбросил мешок с плеча и метнулся к Везучему. Сделав несколько шагов, он остановился. В десятке метров от незваного гостя, преградив путь, стояли неизвестные. Некоторые были вооружены огнестрельным оружием, а некоторые – ржавыми прутьями, ножами и палками. Люди казались одержимыми. Огонь в их глазах – предвкушение скорой расправы над чужаком – разгорался все сильнее, пока они, подобно стае голодных волков, сокращали расстояние. Моряк обернулся, за его спиной показались другие.
Эти существа – когда-то бывшие людьми – даже не разговаривали. Из их искаженных гневом ртов исходили нечленораздельные звуки. Мурат был окружен жестокими, кровожадными и беспощадными зверями…
