еще больший раб: уж очень много рычагов держат его. И нет никакой надежды на возрождение, воскрешение, душевное исцеление. Нужны мы, рабы. Ах, как приятно угодливое холуйство. Ах, как приятно, пусть лживое, но восхищение. И живет высокий раб в полной уверенности, что свободен, и руководит рабами. Ах, как приятно быть сильным и главным в глазах рабов. А попробуй-ка, в глазах свободных людей, попробуй. Но хорошо – у нас нечего пробовать. Нет их. Не родили и не вырастили. Вот и радуется слесарь своей иллюзорной свободе, а министр – своей.
Артем: Ну, Ольга, ты даешь.
Оля: Нет-нет, Артем, это еще не все. Все эти годы я говорила себе: куда мне до него. Где он, и где я. У нас одинаковое, высокое образование, но у нас разные стартовые возможности, у нас разные перспективы и разное будущее. Но есть одно, что объединяет тебя и меня всю жизнь – мы люди одного времени и одной страны (пауза). Мое сопротивление рабству выразилось в том, что я выбрала работу и выбрала жизнь, где человеческие зависимости сведены к минимуму. У меня нет друзей, от которых я завишу, ко мне не приходят в дом нужные люди. Именно поэтому я так живу. Я живу по принципу: ”вопреки”. Нельзя у нас быть внутренне свободным и жить по принципу: “благодаря”. Ты все имеешь, это красивый фасад. Ты расскажи мне, про цену. Я часто задумывалась: а когда человек счастлив? Когда его понимают? Ты хочешь, чтобы тебя понимали?
Артем: Нет, не хочу. Бывают обстоятельства, когда я сам себя не хочу понимать.
Оля: А как же со счастьем?
Артем: А где оно? Где (оборачивается) ? Покажи мне его – безоблачное, безоглядное, не меркантильное. Покажи. Может, ты знаешь?
Оля: Не знаю, но помню. А еще, я знаю, что утверждаешься ты в жизни дозволенными радостями. Потому и радости есть, и победы есть, а счастья нет, и не будет. Чем больше человек зависим, тем меньше у него надежды на счастье. Поэтому не ищи его, Артем, самоутверждайся, бери от жизни все, что можешь, но только не проси у нее счастье.
Артем: А почему ты решила, что я прошу у бога счастье? А может, я прошу у него прощения или успокоения? Я сам не знаю, что просить.
Оля: (Оля начинает говорить значительно спокойней). Мне кажется, что ты меня неправильно понял – я не судья тебе, я, просто, думаю вслух (небольшая пауза). Ведь счастье – это, меньше всего, удовольствие, это ожидание, воспоминания, мечты и мука.
Артем: Ты права. Существо наше не изменишь. Оля, Оля, ты все такая же резкая правдолюбка.
Оля: Артем, извини, Я, видимо, слишком разошлась.
Артем: Нет-нет, Ольга. Права ты, во многом права (пауза). Права в том, что жизнь наша, связи наши, окружение наше определяет степень раскрепощенности. Здесь, я завидую тебе.
Оля: Не нужно мне завидовать. Нечему.
Артем: Как хорошо, что мы встретились. И через столько лет я, наконец, смогу объяснить мое молчание (пауза). Молчание семнадцатилетней давности (пауза). Поверь, у меня были самые искренние чувства, самое лучшее отношение к тебе. Я не был равнодушным циником. Я был влюбленным мужчиной.
Оля: Так что же случилось?
Артем: В то время, когда я наслаждался жизнью, мой старший брат – очень молодой генерал – был убит в Афганистане (пауза). Я рассказывал тебе, что у нас с братом к маме было особое отношение. Я никогда в жизни не видел такой теплой и умной женщины (пауза). Но тогда, в страшном отчаянии, она мне сказала: “Используй все свои достоинства – войди в высокопоставленный дом, войди в такой дом, где бы даже мысли не было о том, что твой сын будет воевать. Уже сейчас сделай все, чтобы оградить своего будущего сына” (пауза). Прошло столько лет, а у меня до сих пор перед глазами мамино отчаяние.
Оля: Артем, я не знала, извини, я не хотела сделать тебе больно.
Артем: Я послушал маму. Моему сыну пятнадцать лет. Мне хочется верить, что я могу быть за него спокоен.
Оля: А я живу с дочкой. Ей шестнадцать лет.
Артем: Сколько (молчание) ? Она хорошая девочка? Умная? Послушная? Красивая?
Оля: Да. И умная, и красивая, и послушная.
Артем: А почему так грустно (пауза) ? У нее твой характер?
Оля: Мне, кажется, нет. Не знаю.
Артем: Она тебя огорчает?
Оля: Она меня убивает.
Артем: Когда мать говорит подобные вещи, девочка полностью повторяет ее или наоборот (пауза).
Оля: Все эти годы, мне стыдно в этом признаться, я ждала твоего приезда, понимала, с каждым годом все яснее, абсурдность этого. Но так ждала. Мне столько хотелось тебе рассказать (пауза). А теперь не знаю с чего начать.
Артем: (Очень удивленно). С начала.
Оля: Тогда, когда мы расстались, мне казалось, что нечем дышать. А когда задыхаешься, уже ничего не надо: ничего не видишь, ничего не слышишь, а, главное, ничего не понимаешь: ни что вокруг тебя, ни что в тебе. А потом, в один момент, я вдруг услышала очень тихий стук в себе, может, это был не стук, а легкое прикосновение. Дело не в этом. Главное, когда это повторилось еще раз, все, в одно мгновение, изменилось. Я впервые, за столько месяцев, глубоко вздохнула. Я, интуитивно, выдохнула эту долгую-долгую боль. Меня ждала другая жизнь. Во мне было мое будущее (пауза). Моей дочери в апреле исполнилось шестнадцать лет.
Артем: (Сначала удивлен, затем, задумавшись, считает, потом, потрясенный, смотрит на нее и любопытство со страхом застыло на лице, пауза становится долгой).
Оля: (Все это время стоит спиной к нему, поворачиваясь). Мне помнится, с арифметикой у тебя всегда был порядок.
Артем: (Тихо) Почему ты молчала?
Оля: Давай поменяемся местами. Напрягись, попробуй. О чем я должна была говорить? Звонить? Просить помочь? Как? Приехать? Жениться? Откупиться алиментами? Скажи, что я должна была делать? Меня забыли, мое сердце было только моим. Не было даже единственного звонка, который дал бы надежду (пауза). Но ни звонка, ни надежды (почти с кокетством). И оказалась я девушкой одинокой и гордой, а потом еще и сильной (пауза). Я и раньше любила одиночество, а, уж, потом оно, просто, стало моей кожей (пауза).
Артем: На кого она похожа?
Оля: На тебя.
Артем: Кстати – где она? Уже темно? Ты за нее не боишься? Такой возраст.
Оля: Скоро придет. Она у подружки (пауза). Я уже перебоялась.
Артем: Ты о чем?
Оля: (Меняя тему). Как-то так сложилась
