на океаническое дно. Её лицо изображало обыкновенное бесстрастие настолько, что казалось, будто она смотрела на него с претензией. Дмитрий не заметил, что она держала за спиной кухонный нож в руке.
— Имплантаторы обычно используются людьми вместо домработницы или домработника, любовниц или любовников, редко в виде суррогатной матери. А когда тело имплантатора становится старым, то оно подвергается утилизации. Я считаю, что это нормально. Ты можешь говорить со мной откровенно, — ответила Карина.
— Карина, ты же знаешь, что у нас всё по-другому… И давай не будем об этом, — сказал Дмитрий, уходя от ответа.
После паузы он спросил с виноватой улыбкой:
— А где мой ужин?
Дмитрий чувствовал себя неловко и поэтому не знал, что сказать.
«Когда наши отношения стали настолько запутанными? Ведь в самом начале всё было просто. Ах да, все началось с того момента, когда я узнал, что она имплантатор», — размышлял Дмитрий. Роботы в человеческой оболочке производились только на Земле и не экспортировались на другие планеты. Поэтому на Марсе, родной планете Дмитрия, даже и не слышали о таких созданиях. Дмитрий не знал о них и когда перебрался на Землю. — «Как сейчас помню тот холодный и вонючий подземный переход, а в самом тёмном его углу стояла она. Если не её взгляд, то может, я и прошёл бы мимо». — Дмитрий уже видел таких, как Карина, точно с таким же выражения глаз. У многих, кто жил в марсианских трущобах, был такой же обречённый взгляд. Поэтому (и из-за её сногсшибательных форм) Дмитрий решил приударить за беззащитной и одинокой девушкой с улицы. С того момента прошёл уже год. А правду о Карине он узнал совсем недавно. Ему это рассказал Максим Арсеньевич, после того, как он случайно встретил их на улице поздно вечером (Дмитрий теперь был почти уверен, что у его напарника буквально нюх на киборгов). И уже только после этого Карина призналась, что она беглый имплантатор. А больше Дмитрий не стал спрашивать, было ясно, что ей нужна помощь. По закону он должен выдать её. Дмитрий умом понимал, что живёт с машиной в человеческом обличии. Пускай она ест и спит, но всё равно с машиной. Однако в её поведении было что-то странное, сближающее её с человеком, возможно именно поэтому он не стал выдавать Карину. — «Может быть, Карина считает себя человеком?»
Дмитрий смотрел на Карину и думал о странности сложившейся ситуации, когда она поставила тарелку с жаркое перед ним.
— А твой напарник что? Он так хорошо разбирается в имплантаторах. Почему он дал погибнуть её человеческой оболочке? — спросила Карина всё таким же бесстрастным голосом. — Ведь это равно смерти для имплантатора. После гибели оболочки можно извлечь данные из процессора и больше ничего. Обратно в живую оболочку процессор не возвращают. Это дороже, чем купить нового.
Казалось, что Карина был абсолютно спокойной, но от чуткого слуха Дмитрия не ускользнули еле уловимые интонации в её голосе. Она буквально бурлила от ярости и была готова взорваться в любой момент.
— Максим Арсеньевич… — начал говорить Дмитрий. — Понимаешь, он потерял семью и руку из-за человекоедов, и иногда у него словно крышу сносит. Я не знаю, как это объяснить, — Дмитрий сделал паузу. — Даже вот, например, взять его поединки с человекоедами. Я не знаю другого такого нутрициолога, который входил бы в прямой контакт с ними.
Из гостиной раздался звонок видеофона, подключенного к нейросети.
— Как бы сказал Максим Арсеньевич: «Вспомнишь Солнце вот и лучик», — раздражённо произнёс Дмитрий и отодвинул тарелку.
Карина осталась на кухне и теперь только голос Дмитрия доносился из гостиной:
— Да? Максим Арсеньевич, сейчас уже… Нет, но я хотел бы… Я понял. Скоро буду.
Дмитрий вернулся на кухню.
— Карина, — обратился он к имплантатору. — я должен уйти. Можешь меня сегодня не ждать. Кажется, случилось что-то серьёзное.
Дмитрий, выйдя из дома, сразу вызвал аэротакси. Через несколько минут к входу в подъезд подлетело воздушное судно. Он любил пользоваться этим видом транспорта, хотя и редко у него это получалось. Удовольствие было не из дешёвых, но его скромный оклад нутрициолога позволял это делать. Дмитрию хотелось снова ощутить это — ощущение взлёта.
Власов зашёл внутрь и сел на пассажирское место, он не заметил, что внутри работал нейроинтровизор. Этот прибор работал подобно телевизорам, которые были широко распространены во второй половине двадцатого и начале двадцать первого века, но в отличии от телевизора, нейроинтровизор проецировал картинку сразу в мозг, а проводником сигнала была нейросеть. Перед внутренним взором Сергея вспыхнуло довольное и пухлое лицо ведущего вечерних новостей Бори Тай. Он повернулся к своей соведущей и произнёс:
— Мэри, ты пробовала новый сорт человечины? Этот вкус просто нельзя описать словами!
Картинка отдалился от его довольного лица с лёгким румянцем на щеках, и теперь стало видно, что он и Мэри находились на небольшой кухне, где они готовили генно-модифицированное человеческое мясо. Дмитрию стало плохо, когда он увидел на их столе сгусток точно такого же мяса, что он видел несколько часов назад в канализации. На столе в пластиковом пакете лежал умерщвлённый фрагмент человекоеда.
— Сегодня мы будем готовить тефтели. Мэри, ты пробовала что-нибудь подобное?
— Нет, Бори…
Дмитрий больше не мог смотреть на происходящее и усилием воли отключился от трансляции нейроинтровизора. Бори Той и Мэри вывели Дмитрия из равновесия. Человеческое мясо — популярная и дешёвая пища, которую продают почти на каждом углу, но сам Власов никогда к ней не прикасался. Немногим известна истинная природа этого продукта, а те, кто знают правду, не прикасаются к нему.
«Стали бы люди потреблять подобное по доброй воле, если бы знали, как, а точнее из чего оно производится? Думаю, что нет. Придёт день, когда человечество воспарит и не упадёт. И такие люди, как Бори Той и Мэри исчезнут из передач нейроинтровизора» — мечтал Дмитрий. Из-за передачи он и забыл, что скоро должен начаться спуск. Внезапно Дмитрия вжало в кресло с чудовищной силой. Аэрокар падал в Ад, который люди называли мегаполисом.
По небу красной краской растёкся закат, когда Дмитрий прибыл в штаб-квартиру подразделения.
— Максим Арсеньевич, я ужинал, когда вы меня вызвали, — недовольно произнёс Дмитрий, встретив своего напарника в коридоре, ведущий в «Зал совещаний».
— Пока ты кушаешь свой ужин, кто-то возможно жрёт безвинных граждан. Кто если не мы спасём их, Дима?
Они оба замолчали. Вдруг Максим вспомнил лицо Леры, дочери директора, что он видел на фотографии и отчего-то ему стало невероятно тошно на душе:
— Да…
— Простите. Вы правы, — перебил его Дмитрий. — недосыпание плохо на мне
