способности. Он нам подходит. Пусть молодой человек идет готовиться к завтрашнему дню.
И Павел Петрович легонько подтолкнул меня прочь от слегка растерянного инквизитора.
— Но…
— Вы забыли про нашу партию? — покачал ректор пальцем. — А я не забыл. Давайте бросайте терзать этих замечательных молодых людей и попрошу к барьеру!
Дверь за ними закрылась, а я хлопнул товарища по спине, попрощался с секретаршей, и мы вышли из приемной. Я еще раз посмотрел на Ивана. Он выглядел так, словно инквизитор из него всю душу вытряс.
У выхода из башни нас ждала Виктория.
— Уже знаешь? — буркнул Иван.
— А как же… — хмуро проговорила Виктория. — Но не волнуйся. Никаких приказов мне не поступало.
На мой вопросительный взгляд она махнула рукой.
— У тебя-то все путем?
— Угу. У вас прибавление в семье.
— Еще один на мою шею! — хмыкнула она. — Ладно, мальчики, давайте уже пойдем поедим. А то у вас обоих такой вид, словно Зазубрин с Янковским с вами там совокуплялись.
— А что столовка еще работает? — спросил я и посмотрел на часы. Время было 8:11.
— Да. Там ребята из трех подразделений вернулись из рейда. Для них и накрыли поляну. Если поторопимся, то еще успеем перехватить пару пирожных.
И Виктория зашагала по направлению к столовой, которая располагалась… А судя по всему далековато! Вокруг уже было темно, а расхаживать в потемках по этим опасным закоулкам лишние пять минут даже мне хотелось меньше всего.
Мы с Иваном увязались за девушкой, и через минуту все втроем уже сидели на лестнице одного из вагонов с цистерной, которые катались туда-сюда даже в такой поздний час. Вокруг людей было поменьше, но судя по дыму, шуму и снопам искр из ангаров — работа тут не утихает даже ночью.
На очередной развилке мы спрыгнули и пошли пешком. Я не забывал крутить головой, а то путей вокруг все еще было дохрена, и момент, когда выскочит дрезина или несущийся на всех парах полувагон, легко и прошляпить. И да, фонарей или светоотражателей на них совсем не было.
Зазеваешься, и все. На моем экстренном выпускном точно будет играть музыка, но вот Женя Скалозубов ее не услышит.
— Кстати, смертность под стальными колесами составляет около пяти процентов общей смертности первокурсников в ГАРМе, — пожала плечами Виктория, словно прочитав мои мысли. — Так что с «железкой» тебе стоит подружиться как можно скорее.
— А среди других курсов сколько смертность?
— Меньше, но тоже немало. По статистике из всех случаев смертельного исхода 3% курсантов умирают под вагонами, 46% от лап нексов, 5% умирают по дороге до мест Прорыва — в силу разных причин, 10% пропадают без вести во время пересдач, 18% погибают на дуэлях, 5% уносят болезни, 8% принимают смерть на тренировках и 5% самоубийства.
— Неплохая статистика, — хмыкнул я.
— Слыхала я, в прошлом году среди выпускников был парень, который за все обучение ни разу не был в лазарете, ни разу не попадал в руки полевых лекарей и даже не разу не болел. Ни одной серьезной раны за все годы, представляешь, Вань?
— Да, я тоже слышал эту историю, — пробурчал Иван. — Его переехал полувагон прямо на пороге корпуса, где ему должны были вручать диплом об окончании ГАРМа.
— Именно. Как же его звали… Ой, Маша!
Она тут же сорвалась с места и, едва сама не попадя под колеса визжащей вагонетки, побежала в один из открытых ангаров.
Мы с Иваном припустили следом, и вошли в просторное помещение, которое, похоже, было давно заброшено. На полу лежали горки песка и строительного мусора, из которых торчали кривые прутья арматуры.
Полукруглый потолок пересекали железные стропила, и на одном из них я заметил висящую на ремне… девушку?
— Привет, Вик… — пробурчала она, безуспешно пытаясь перевернуться и забраться обратно на стропило, но у нее получалось так себе.
Ремень за кольцо крепился на трубе под потолком, а грудь девушки пересекала петля. «Страховка» сработала как надо, но вот девушка умудрилась обвязаться таким образом, что обратно перевернуться у нее не выходило. Сколько бедняжка не пыхтела, но ремень снова возвращался на свое место, и она с разочарованным вздохом раскидывала руки в воздухе.
Я подошел поближе, и узнал ту самую милашку с длинной пепельной косой, с которой мы пересеклись на пороге кабинета ректора. Одета она была в приталенную форму ГАРМа. Помимо наглухо закрытого мундира с кучей пуговиц девушкам в учреждении полагались носить юбки, под которыми скрывались белые колготки с высокими сапожками.
Эх, стоило бы мне сделать еще пару шагов и чуть-чуть шагнуть вбок, как картина бы мне открылась просто незабываемая…
А ведь девушка была красивая до мурашек. Жаль будет, если ее пепельноволосая головка разобьется и пополнит собой статистику 8% смертей во время тренировок. И не мудрено — под ней арматуры просто дохрена. В куче сверкал серебристый меч, который, наверняка, минуту назад вращался в тонких пальцах отважной и прекрасной Марии.
Я невольно задержал на ней взгляд дольше, чем нужно. Она стрельнула в меня своими голубыми глазками и скривила личико. В ответ я улыбнулся.
— Эй, чего пялишься, ты! — крикнула она, а я улыбнулся только шире.
Да, видать, учеба в ГАРМе и вправду обещается веселее некуда.
— Ты чего опять тренировалась в своей дурацкой манере? — заголосила Виктория на все помещение.
— Угу. Но вот с длинной ремня не рассчитала… — сказала она и попыталась дотянуться до стропила, но все без толку.
— Ты тут одна и прямо после рейда⁈ А ужинать?
— Не хочу, — буркнула Мария, выворачивая себе руки. — Я уже накушалась в кабинете Зазубрина. По самое горло.
Тяжелый случай. Либо она немного не дружит с головой, либо разговор с ректором у нее был настолько «жаркий», что она со злости решила попорхать с мечом в обстановке приближенной к боевой.
— Ты что, и вправду прыгала по стропилам? — удивился я пыхтящей девушке, которая, похоже, окончательно запуталась в своих страховочных ремнях.
— Ты-то кто такой и почему тебе не плевать? — пробурчала она. — Отойдите, я сама справлюсь!
— Не дергайся, — кивнул я странной девахе и нашел глазами лестницу, которая поднималась под потолок. — Я сейчас.
— Не нужна мне помощь первокурсника! — крикнула Мария, но я уже бежал к верхней площадке, а через
