Протеру недоверчиво прищурился на переданный ему бокал, отпил глоток и причмокнул.
— Виноградную лозу завезли на Мадейру португальцы, — сообщил он присутствующим, — с Кипра, а может, и с Крита, в самом начале пятнадцатого века. Это вино — близкая родня того, что любители старины зовут мальвазией. Но под любым названием вкус у него одинаково приторный.
— Стивен, помолчите минутку, ладно? — взмолилась Лиз Уэнхем (Найджел услышал в ее голосе ласковое раздражение). — Мистер Стрейнджуэйз любезно согласился расследовать нашу неприятную историю с «Временем воевать». Вспомните, Стивен, нам же вчера его рекомендовал…
— Никто мне ничего не рассказывает!
— Беда в том, что вы просто никого не слушаете, — сказала Лиз Уэнхем.
— Мне будет интересно наблюдать за вашей работой. — И Протеру отвесил Найджелу светский поклон. — Наука, или, вернее, искусство сыска уже давно меня…
— Быть может, мы дадим возможность Стрейнджуэйзу заняться своей наукой или искусством? — вмешался Бэзил Райл.
— «В моем ремесле или суровом искусстве…» — декламировал Протеру. — Спорно, а? Необычный эпитет, знаете ли. Интересно, шел он из головы или от сердца?
— Ради бога, Стивен! — воскликнул Артур Джералдайн. — Здесь издательство, а не профессорская. Вы, я вижу, не понимаете всей серьезности иска о клевете!
— Протеру ведь нечего терять, — раздраженно заметил Райл.
Лиз Уэнхем взорвалась:
— По-моему, мы все знаем, сколько души вложил Стивен в наше дело!
— Дети, дети! Не ссорьтесь! — Протеру повернулся к Найджелу: — Я к вашим услугам.
— Я хотел бы посмотреть верстку, к которой кто-то приложил руку, а также машинописный оригинал. Мне нужны адреса генерала Торсби, Блэр-Чаттерли и мистера Бейтса, список ваших теперешних сотрудников с указанием стажа их работы в издательстве и образцы их почерков. А тем временем я бы мог побеседовать с Протеру.
Артур Джералдайн кивнул. Он пошел в угол комнаты, отпер сейф, тактично загороженный экраном — словно ничто, связанное с низменной наживой, не должно было мозолить глаза в этой светской гостиной, — и принес верстку и отпечатанный на машинке оригинал в коричневой бумажной обложке.
— Хм-м, верю, дорогой, что вы сделаете все возможное, чтобы не… — У старшего компаньона был какой-то жалкий вид, он осекся, а потом продолжал: — Понимаю, вам придется задавать разные вопросы… Но нам бы не хотелось, чтобы наш персонал был… знаете ли, слишком… я хочу сказать, чрезмерно… выведен из равновесия.
— Я убеждена, что мистер Стрейнджуэйз — сама деликатность, — успокоила его Лиз Уэнхем.
На этом Найджел распрощался и ушел в сопровождении Стивена Протеру. Стивен сообщил ему, что кабинеты двух других компаньонов расположены в том же коридоре. Потом они поднялись этажом выше, оказались на площадке, где слева был лифт, а на стене перед ними — табличка: «Уэнхем и Джералдайн. Редакция», и, пройдя несколько шагов по коридору, остановились у двери, на которой висела картонка с надписью крупными печатными буквами: «Мистер Блодуорт. Не входить».
— Вот мы и пришли, — сказал Стивен. — Мистер Блодуорт скончался много лет назад, но мы же не любим расставаться с прошлым. К тому же это сбивает с толку моих непрошеных посетителей — впрочем, увы, ненадолго. — Он задумчиво посмотрел на картонку, потом, выхватив из кармана толстый карандаш, приписал под «Не входить» — «Это относится и к вам, мисс Майлз». — Добро пожаловать в мою конуру, — сказал он, распахивая дверь.
Его комната и правда ничем не напоминала просторный кабинет старшего компаньона.
— Ну что ж, очень уютно, — заметил Найджел, с опаской оглядывая заваленный стол, голую лампочку над ним, полки с пыльными книгами и два жестких стула, составлявшие всю обстановку этого кабинета, больше смахивающего на чулан. От соседней комнаты его отделяла тонкая перегородка с окошком из матового стекла. Сквозь перегородку доносился нервный стрекот пишущей машинки.
— Она ведь творит свои тошнотворные опусы прямо на машинке, — с глубоким отвращением сообщил Протеру, — характерно, да?
— А где я буду сидеть?
— Пожалуй, в тот угол можно втиснуть маленький столик. Тогда нашей соседке будет физически невозможно сюда влезть. Останется только забить окно — и мы будем неуязвимы.
— Прекрасно. Но как тогда выходить из комнаты? Время от времени ведь придется.
— О Господи, неужели вы из тех юрких сыщиков? Я-то надеялся, что вы вроде Ниро Вульфа,[4]никогда не вылезаете из кресла.
Очистив место на столе, Стивен положил на него верстку и оригинал «Времени воевать», однако Найджел не проявил желания тут же ими заняться. Вместо этого, ткнув в них указательным пальцем, он осведомился:
— Итак, что вы мне можете об этом рассказать?
— Рассказать? В каком смысле? — Протеру был озадачен.
— Вернемся к июлю. К тому дню, когда верстка вернулась от автора. Какого это, кстати, было числа?
— Двадцать второго.
— Она пришла по почте или автор ее принес?
— По почте. А какая разница?
— Вероятно, никакой. Что произошло потом? Какой тут у вас порядок?
Под лихорадочный треск машинки в соседней комнате Найджел узнал от Стивена следующее: верстка пришла с дневной почтой двадцать второго июля. Пакет принесли в кабинет Бэзила Райла. После обеда он стал ее просматривать, чтобы удостовериться, все ли замечания типографии сняты автором и разумна ли его правка. Совещание по рекламе помешало Райлу закончить работу в тот же день, поэтому он унес верстку домой. После ужина он обнаружил, что оскорбительные места не изъяты. Наутро он посоветовался с Джералдайном и Протеру — можно ли их тихо вычеркнуть самим и послать книгу в печать или же лучше связаться с генералом Торсби. Хотя в свое время генерал и давал согласие на купюры, Джералдайн решил, что фирме следует объясниться с ним начистоту и внести в это дело полную ясность. Поэтому на два часа было назначено совещание с участием компаньонов, их юриста и автора. Там, как уже рассказывали Найджелу, произошел крупный разговор, однако генерала в конце концов удалось уломать, и опасные куски были вычеркнуты тут же, на месте. Совещание окончилось около трех часов дня. Райл сразу же принес верстку Протеру с просьбой ее просмотреть — нет ли там опечаток, не замеченных типографским корректором и автором.
— Это обычно входит в ваши обязанности? — спросил Найджел.
— Нет, я просто старая рабочая лошадь. Райл сам бы это сделал, но он был занят по горло очередной рекламной шумихой. Он же у нас (чхи!), знаете ли, энтузиаст. Так и кипит.
— Теперь мы подходим к роковому часу. Примерно к трем часам дня двадцать третьего июля. Вы читаете верстку. Сколько времени у вас на это ушло?
