Книга Сильвия идёт ко дну - Дьюс Лумис

Первым делом Сильвия почувствовала запах, каким заволакивало улицы Нового Орлеана в праздники. Она вспомнила, как на тротуарах рассаживались гадалки, все, как одна, называвшие себя единственными и неповторимыми потомками Мари Лаво. Благовония. Глаза не хотели открываться. Сильвия уже поднесла руку к векам, чтобы прочистить их, но чей-то резкий окрик приказал ей остановиться. Когда она не послушалась, холодная ладонь схватила её руку и вернула обратно.

Сильвия не знала этот голос. Неужели наваждение сошло, и она наконец слышит настоящий мир? Так хотелось поскорее открыть глаза, чтобы полюбоваться не сумрачными пейзажами морского мира, а своего, обычного, родного. Может, иногда серого, когда командировки или семейные дела заставляли покидать Новый Орлеан, но такого привычного.

– Долго она проваляется? – Грудной голос Софи. Сильвия разочарованно вздохнула. Нет. Это не Луизиана. Кошмар продолжался.

– Я не понимаю, почему она вообще осталась русалкой после такой дозы ягоды.

– А не должна была? – интонация выдавала, что Розали всё еще волновалась. Бедняга. Почему её настолько сильно задевает судьба едва знакомого человека?

Хотя Сильвия, кажется, знала ответ. Она просто не могла по-другому. Розали напоминала Эллиота. И она, и самый юный Чемберз владели настолько большим сердцем, что оно выдерживало все раны и оставалось таким же любящим, таким же сочувственным, каким было в детстве. Сильвии это не давалось. Сколько прошло лет, а она едва ли когда-нибудь простит тех, кто её когда-то обидел.

Сильвия хотела что-то сказать, но издала лишь слабый стон. Какой контраст с тем, что она вытворяла… А когда это было? Час назад? День? Тело болело как после хорошей пьянки с дракой за собственную честь.

– Она не первая, кто решил переесть травки, душечка моя. – По голове Сильвии провели тканью. – И если там, наверху, еда откладывается разве что формами Рембрандтовской Данаи, то здесь немного другие правила. – Ткань перешла с головы на грудь, потом на руки. – Моя прелестная Джемини, которую вы покалечили, была русалкой.

– П-прелестная Джемини? – Софи задохнулась от возмущения.

– Ага. Это я дала ей такое прекрасное имя, ей идет, правда? – Ткань перешла на тело, потом – на ноги.

– Я бы назвала её Кали. Только повесить на неё черепа с отрубленными головами – и копия, – предложила Розали. – Так ведь?

– Или как есть – Чертово Морское Чудовище, – безэмоционально пробубнила Софи и вскрикнула. – Эй! Это чистая правда!

– Если ты залезешь на чужую землю, и псяка тебя покусает, то виновата тоже будет она? – Незнакомый голос злился, но явно несерьезно.

– Ну так мы гости, а не воры. А дверей с надписью «Осторожно, злая переродившаяся русалка!» я не видела.

– Софи, закрой рот. – Сильвия ни разу не слышала в голосе Розали такой резкости. Однако, Софи послушалась её, и, кажется, шанс вылететь из дома обратно к чудищу и на растерзание Таны снизился.

– В смысле, русалки? – смогла выдавить из себя Сильвия. Остальные замолчали. Ткань прошлась по глазам, и Сильвия наконец смогла, хоть и не без труда, их открыть. Девушка перед ней была юна, но её глаза, казалось, принадлежали совсем другому человеку. Они больше напоминали прозрачные глаза тетушки Джули, пожилой и многое повидавшей в этом мире. Усталые. Скучающие. Свет в них не горел, он тлел, как догорают угли. Видимо, это и была Оден.

То, что Софи держалась от неё как можно дальше, только подтверждало догадку Сильвии. Брюнетка разместилась практически у выхода, скрестив руки и положив ногу на ногу. Розали была рядом и держала в руках ткань, всю в зеленой жиже.

– Стефани, звездочка, разве мама тебе не говорила, что ты то, что ты ешь? – поучающим тоном поинтересовалась Оден.

– Говорила. Но ни коровой, ни картошкой я не стала, – слабо ответила ей Сильвия.

– Зато стала лгуньей. Сказали про еду, а про то, что врать плохо – забыли?

Софи и Розали напряглись. Сильвия выжидающе смотрела на хозяйку.

– Стефани из Леагоры, говоришь, – Оден бросила взгляд на Софи. – Ох, Леагора, – протянула она мечтательно. – Сколько прекрасных русалок там живёт. Скучаю по временам, когда мне не приходилось окружать себя монстрами, чтобы выжить.

Оден мечтательно рассматривала какие-то артефакты и амулеты на стене. Сильвия наблюдала за ней. Если бы Оден хотела как-то им навредить, она бы это уже сделала. Если она ведет разговор, она как минимум заинтересована.

– Сильвия Чемберз. Администратор в отеле «Модести», Новый Орлеан. Не замужем, но в скором времени это изменится.

Оден повернулась к ней.

– Знала я одну девчушку из Нового Орлеана. О, Холли, моё солнышко Холли. Как я соскучилась по тебе, Холли! Сколько в ней было энергии, сколько в ней было, ты знаешь, жизни! Дольше всех она не могла принять то, что любой, кто оказывается здесь, под водой, уже мёртв.

Розали уронила тряпку и прикрыла рот. Оден даже не взглянула на неё. Все своё внимание она приковала к Сильвии.

«Любой, кто оказывается здесь, уже мертв».

«Твоё тело всё ещё теплое».

Нутро похолодело. Сильвия перевела взгляд на замершую Розали, потом – на Софи, но та лишь пожала плечами. Она не могла умереть. Она думала. Она существовала. Вот же она, из плоти и кожи…

– Мне жаль, Сильвия, – Розали попыталась её обнять, но осознание того, что её прикосновение больше не кажется холодным, лишь раззадорило бурю внутри. Сильвия оттолкнула её, и Розали едва не врезалась в ряд банок и кувшинов.

– Тебе жаль, – Сильвия улыбнулась. – Конечно, тебе жаль, теперь вас на одну больше. Лживая ты мразь. И ты, и твоя сучья подруга.

Гнев кипел в ней. Как хорошо было бы разбить все эти банки, разорвать все амулеты, исчертить кровавыми полосами тела тех, кто привёл её сюда. Сильвия села, посмотрела на Оден, склонив голову. Она же сказала только одну фразу.

– Ты не добила Джемини.

Намек дошел до взбешенного сознания не сразу. Софи и Розали не виноваты в том, что происходящее – не галлюцинация в коме, это – новая реальность Сильвии. И Оден не виновата. Нужно быть ей благодарной за открытые глаза. За разбитые розовые очки и осколки стекла в глазах. Виновата. А чудище она считала своим зверьком – вот и поплатится. Джемини виновата в том, что Сильвии пришлось сожрать эти чертовы листья и превратиться в чертового слизня на несколько часов, если не дней. Уже почти рассвело, и тварь нашлась быстро.