кашляющий – сказывалась вредная привычка.
– Смотри, дойдешь до конца улицы и возле библиотеки повернешь направо, там будет узенькая улочка Мачура, ее надо пройти до самого конца, а в конце раскинулся парк, пересечешь его по прямой, перейдешь через мост, и в паре сотни метров от берега увидишь маленькие разноцветные домики, выстроившиеся в рядок. Вот туда тебе и надо. Мужчина достал из кармана фартука листок с ручкой и быстро набросал план.
– Вот тебе карта, на всякий случай.
– Спасибо большое, сэр.
– Хорошей дороги, малыш.
– И вам удачного дня.
Благодаря объяснениям баристы Цакль без проблем нашел дом Сказочника, хотя идти пришлось немало. Ноги уже предательски ныли, а ветер еще больше усилился, так что даже содержимое термоса не спасало озябшего мальчика.
Вот он – маленький, но ухоженный аккуратный домик, в котором живет его друг: васильковые стены, треугольная темно-зеленая крыша, странные рисунки в уголках окон – «под витражи». Напротив двери, почему-то приоткрытой – крупная изумрудно-зеленая лужа.
– И это и есть твой пруд? – подумал Цакль и еле удержался от смеха. Он наклонился над водной гладью, что-то мелкое и черное суетилось в воде.
– Какой же все-таки он странный… И нелепый… – в голове у мальчика промелькнуло, что он здесь не ради еды и теплой одежды, что он бы уже дошел до дома. Но почему-то ему хотелось перед возвращением повидаться с Сказочником, почему-то расстроенная интонация его голоса перед тем, как друг убежал, тяготила Цакля.
Он постучал в приоткрытую дверь, но никто не ответил. Тогда, предварительно извинившись за непрошеное вторжение, Цакль зашел внутрь. Прикрыв дверь, он снял уже изрядно промокшую обувь и босиком прошел в прихожую – пол был весьма чистым. Мальчик заглядывал из одной комнаты в другую – они были незаперты, но нигде не было его друга.
– Значит он еще не вернулся домой? Но почему тогда оставил открытую дверь? Вот растяпа… – посетовал Цакль, но на всякий случай решил забраться по хлипкой лестнице на чердак.
Когда он поднялся, глаза не сразу привыкли к полутьме. Посреди чердака виднелась высокая фигура в каком-то неестественном положении.
– Сказочник? – осторожно окликнул Цакль.
Ему не ответили. От странной фигуры веяло чем-то жутким, но мальчик собрал всю волю в кулак и медленно, шаг за шагом приближался к ней, готовый в любую минуту сорваться и убежать прочь. Глаза постепенно привыкли к полутьме, и им уже хватило того малого количества света, проникавшего в маленькое чердачное окошко, чтобы разглядеть фигуру. Ноги не касаются пола, голова неестественно повернута, а от шеи к потолку тянется толстая веревка. Фигура ростом и сложением похожа на Сказочника, на ней черный плащ Сказочника. Словно в забытьи мальчик подходил все ближе и ближе, не замечая, как горячие слезы обжигают щеки, взял валяющийся рядом опрокинутый стул и встал на него. Осторожно, он откинул капюшон, чтобы наконец-то разглядеть лицо друга, которое тот так рьяно прежде скрывал. На бледном, перекошенном от удушья лице проглядываются столь знакомые черты. Цакль словно смотрит в зеркало, только эдак лет через десять. Такой же нос с горбинкой, такие же темно-серые глаза, только неестественно выпученные, такие же тонкие губы, но искривленные в гримасе боли, его кожа, правда, покрытая легкой темной щетиной, его черные непослушные волосы, но отросшие до плеч, его лицо – только повзрослевшее и мертвое…
В маленьком синем домике с треугольной крышей раздался детский крик. Дерево, сломанное ураганом, издало жалобный стонущий скрип и упало, разбивая ветками чердачное окно. В дом ворвалась буря, безжалостно дергая подвешенное к потолку тело, словно марионетку, в какой-то дикой, неестественной пляске смерти. Цакль потерял равновесие и упал со стула. Голова ударилось обо что-то твердое, и разум заполнила милосердная тьма.
Прошла минута, а может, час, и он открыл глаза. Ветер резко стих. Находясь в полузабытьи, двигаясь словно деревянный, Цакль снова подставил стул к телу, закрыл мертвецу глаза и снял с него плащ. Надев плащ на себя, он вышел на улицу и пошел прочь – прочь от своего лучшего друга, прочь от этого маленького домика, прочь от прудика, который остался без хозяина, и который теперь-то уж точно закопают. Прочь от этого города, в сторону своего дома, в сторону серой стены. Он еще не знал, как попадет внутрь, возможно, придется сознаться во всем городской страже, что стоит на воротах, придется сказать, что он сбежал – но как? Кто поверит в то, что можно ходить сквозь стены?
Он прошел мимо опустевших улиц, заваленных оборванными ураганом ветками и украшениями – теперь они уже выглядели не столь яркими и праздничными. Мимо роскошных домов с выбитыми ветром окнами, мимо раскрошенных в щепки торговых рядов, мимо разбитых экипажей. Не все успели укрыться от непогоды, и улицы были полны стонов раненых людей, пытавшихся выбраться из-под обломков. Даже Великое Дерево на центральной площади теперь нагое, с содранными ветром листьями, с поломанными ветвями, выглядело уже не столь величественным. Волшебные плоды валялись на земле между обломков и искалеченных тел горожан, превратившиеся в бурую склизкую кашу.
Но Цакль словно не видел всего этого, лишь сильнее кутаясь в плащ, он шел и шел через город, временами наворачивая круги, плутая, через луг, к серой стене, за которой был его дом. Лишь дойдя до нее, он вспомнил, что так и не вернул термос баристе, забыв его в доме Сказочника. С минуту он простоял, размышляя, стоит ли рисковать еще больше, задерживаясь, дабы вернуть его, как вдруг услышал какое-то шуршанье и поскребывание по ту сторону стены. Источник этого звука громко чихнул.
– Будь здоров, – на автомате пожелал Цакль. Порыв ледяного ветра забрался под плащ и покрыл тело мурашками.
Где-то вдалеке, по ту сторону луга, где прежде стоял сияющий Теририй, в небе полыхнула молния, ударяя в Великое Древо.
Я готов был разделить с тобой свой рай, но этими же самыми руками, которыми мы могли бы построить его, мы сплетем веревку, что затянется на моей шее. Я должен был бы бежать от тебя как можно дальше, дабы спасти свой мир, но разве сбежишь от самого себя?
Скажи мне, сколько кругов Ада нам предстоит пройти, сколько раз нам придется умирать и вновь возрождаться пока мы не найдем тот сказочный город?
Тень
Никита сидел на подоконнике, уставившись на проходящих мимо людей. Так проходили почти все его дни – после школьных занятий, мальчику только и оставалось что пялиться в окно. Хотя ему уже исполнилось десять, его никуда
