именем короля и наконец впадали в неистовство, когда к ним приходил служащий и приносил счет за починку судна в Королевских доках. Морские волки не церемонились с сухопутными крысами, и если бы не отряд зоркой стражи, прогуливавшихся вдоль набережной, крутились бы они на абордажных саблях, словно на вертеле.
У склада Торговой Палаты тоже была движуха. Бровар Боровус не без удовольствия понукал хлыстом ленивых огрызающихся складских рабочих, перекатывавших бочки отменного пива на телеги, запряженные парами Туринских волов. Их кучеры стояли поодаль, соблюдая безопасную дистанцию между собой и длинными ремнями хлыста, посвистывающими в воздухе.
– К чему такая спешка? – пробрюзжал Рыбан и вдруг в ужасе отскочил в сторону – броварский хлыст чуть не полоснул его по спине.
– Ах, уважаемый! Королевская Гвардия желает отметить день рождения командующего гарнизоном. Разве нам стоит задерживать их? – успокаивал чиновника Сарагон.
Рыбан пробурчал нечто неудобовразумительное и растворился внутри темной пасти склада. Сарагон с осторожностью подошел к Боровусу, который размахивал кнутом налево и направо.
– Добавил ли ты мою приправу в эту партию?
– Да, господин, в той пропорции как вы и просили!
– Хорошо богатый брат Боровус. Вот тебе вексель на предъявителя. Сумма как и договаривались – пять сотен золотых. В любом Королевском Банке Карамара ты сможешь обменять его на золото.
– Спасибо господин Хреновиус.
Сарагон чуть не рассмеялся от своего вымышленного имени, которым он ранее представился. Бровар и не догадывался, что он добавил в своё темное вареное пиво. Боровус лишь знал рассказанную ему легенду, что дескать это розыгрыш, а белый порошок – безвредное слабительное (для гвардейских друзей Хреновиуса). Да и сам он был не против насолить заносчивым гвардейцам.
Впрочем, Сарагон не хотел подставлять славного бражника под удар. Пиво было предварительно перелито в бочки Торговой Палаты. Так что скоро придет очередь Рыбана объяснять в мрачных подвалах Комитета Тайн и Загадок, почему целый гарнизон был усыплен на сутки пивом из его склада.
Только один гвардеец примет антиснотворную таблетку. Он понадобится Сарагону в нужный час. Одной Святой Карасее известно, как такой доблестный и честный служивый как Иероним из Вислы смог столь долго прослужить капитаном в королевской гвардии. Он принципиально не участвовал в заговоре против короля Ниобаса VI, был милосерд к пленным тарийцам, а после семи кружек пива презрительно называл Урса Первого лафузом (не очень лестное прозвище) и чёртовым рипаком.
Желающие выслужиться перед новым королем гвардейские офицеры напаивали его пивом, а потом докладывали высшему военному руководству о нелестных высказываниях боевого товарища. Но король почему-то игнорировал эту информацию, возможно, она до него и не доходила. Лисий Фальшивый, приближенный короля отвечавший за настроение своего государя не собирался его портить из-за какого-то пьяного трёпа. Поэтому офицерам пришлось добывать себе чины и звания иным путем.
Но иногда информация всё же просачивалась мимо Лисия и тогда король был вне себя от ярости. Так например, офицер Иоганес Висмут, из древнего рода Висмутов, позволил себе критичную реплику в адрес короля, когда Карамарские войска осаждали неприступный город Форж. Тогда после неудачного штурма погибло 2.000 отборных солдат. Кто-то донес на Иоганеса. На рассвете в его палатку ворвались четверо рыцарей Ордена Тени Хозяина и поволокли несчастного в одной ночной рубахе в лес. И это не единичный случай. Даже грозный генерал Отан Черный один раз просидел двое суток в каменном мешке за то, что в таверне «Синий нос», осушив бочонок Кенежского хвастался перед барыгами и местными выпивохами, что покажет королю «кузькину мать», если тот не будет наказывать дыбой трактирщиков, которые разбавляют пиво в столичных тавернах.
После отправки шести телег с пивными бочками в казармы гвардейцев, Сарагон поспешил в Парк Священных Дубов. Уютное место, особенно в жаркий полдень, когда начинало припекать солнце. Между вековыми дубами с могучей кроной были выложены широкие мостовые из брусчатки, по обеим сторонам которых тянулись стриженые кусты, а в центре изумрудных газонов парка находился водоем, где вальяжно плавали лебеди.
В тени парковой прохлады укрывались и сановники, и простолюдины. Правда, последним строго запрещалось сидеть на ажурных скамейках или в беседках.
По парковым дорогам и дорожкам ходило много коробейников. Эти крикливые разносчики с разноцветными ящиками и бочонками, торговали всевозможными липкими и хрустящими сладостями, Саахскими орехами, фруктами из солнечной Арамеи, разливным деревенским квасом, ароматной молодильной водой из потайного горного источника, настойкой Святого Ортофора от поноса и прочих расстройств живота, а также духами, которые изготавливались якобы по рецепту Валонской принцессы, а у неё как свидетельствует летопись насчитывалось 1.204 претендентов на её руку и сердце.
В расписных палатках из парусины также шла бойкая распродажа разнообразных амулетов и охранительных оберегов для суеверных, там же продавали и раскрашенные скульптурки богов Карамарского пантеона от 3 до 66 золотых за штуку.
На лужайке играл какой-то заунывный марш Королевский Трубодурный Оркестр. На головах музыкантов и дирижера были надеты белые парики с длинными волнистыми волосами. Все они дули, пыхтели и тяжело сопели в свои огромные латунные трубы, издавая какой-то нотный хаос. Но особенно смешно вздрагивал с палочкой раздраженный дирижер, который косился на стоящих невдалеке мальчишек, смеявшихся над ним. Но отвлечься и прогнать их он не мог. Приказ Магистра Терениуса был вывешен на центральной парковой тумбе Королевских объявлений – «Оркестру Его Величества играть в день Священного Базилика Ромарского беспрерывно до второго обеда».
Встреча была назначена рядом с оркестром, возле которого находилось несколько грибовидных беседок. В одной из них Сарагон приметил сидящего Первого Лекаря короля.
– Приветствую вас достопочтимый доктор медицинских и оккультных наук Карамара.
– Моё почтение вам сеньор из Падафеша.
Сарагон вытащил из-за пазухи маленький стеклянный флакончик зеленого цвета, плотно закрытый деревянной пробочкой и протянул его лекарю.
– Это чудодейственное лекарство для августейшей особы. Его надлежит дать сегодня вечером.
– Я не хочу прописаться в Анналах истории как отравитель короля! – поморщился Фабрициус.
– На шахматной доске имеется другая фигура, которая поставит шах и мат королю. Вы только облегчите эту комбинацию. Дайте ему это лекарство, когда будет звонить вечерний колокол Храма Заблудших.
Фабрициус с опаской и неохотно взял флакон. Он явно занервничал, когда заметил патруль Порядка и Спокойствия.
– Ну право же, Фабрициус, моя пенициллиновая формула снискала вам неслыханную славу. А ведь когда мы впервые встретились с вами в Табилонском университете, вы даже и помыслить не могли, что станете личным лекарем короля.
Однако слова Сарагона казалось пролетали мимо и не попадали в цель. Придется припугнуть!
– Послушайте любезнейший Целитель недугов. В те самые Анналы могут попасть и сведения о том, что вы практикуете черное
