Книга Красна Марья - Наталья Ратобор

на сцену вышла Женщина, страстная, нежная, любимая. Голубиные ласки Алексея лелеяли в ней женственность, отзываясь в каждой клеточке существа. В эту ночь они стали близки, но Мария не ответила моряку на главный вопрос: согласна ли она связать с ним дальнейшую жизнь? Комиссар уже давно сознательно и почти фанатично культивировала в себе неприятие брака. Для людей, посвятивших себя высоким идеалам революции, он станет только помехой в работе.

Мария просила Алексея не афишировать их отношения, опасаясь за свой авторитет. Алексей недоумевал: действительно ли она всерьез полагает, что такое возможно скрыть? Ведь она всегда на виду, а от наблюдательной братвы едва ли утаишь… Комиссар призадумалась, но продолжала настаивать. Алексей пожал плечами и промолчал.

* * *

Через неделю освободили от белых село Веселое, несколько раз переходившее из рук в руки. В нем царило полное беззаконие, совершались грабежи и расправы над местным населением. Этим занимались не только местные криминальные элементы, но и недавние ополченцы. Возмущенные моряки пожаловались комиссару, и та постановила провести разъяснительную работу на экстренно созванном митинге.

— Дома каждый из вас оставил семью — подумайте, хотели бы вы, чтобы с ними обращались так, как вы с местным населением? Бойцы Красной армии обязаны не поощрять разгульную и беззаконную вольницу, а, напротив, продемонстрировать достойный моральный облик, если мы хотим, чтобы люди верили нам, видели в нас своих защитников! — внушала она с импровизированной трибуны.

Затем по распоряжению комиссара выступили и представители ополчения.

Прекратить грабежи и насилие удалось не сразу. Селяне жили в страхе, пока комиссар не приказала для наглядности расстрелять двух красноармейцев, пойманных с поличным: один ограбил семейство мещан, угрозами выудив царские червонцы — все их накопления; другой отнял у местной портнихи швейную машинку — единственный источник дохода осиротевшей без кормильца семьи.

Тем временем Алексей с великаном Митяем, беспечно прогуливая митинг, околачивались в разоренной барской усадьбе и, перешагивая через разломанную мебель, не спеша бродили по комнатам. Алексей присмотрел себе забытую семиструнную гитару и тут же с упоением принялся перебирать струны на новом для него инструменте.

Оживление, смех, отчаянные женские крики и сухие щелчки выстрелов во дворе привлекли его внимание. Отложив гитару и приблизившись к окну, Алексей аккуратно отодвинул сбоку занавеску, избегая появляться в окне целиком.

Из флигеля у церкви красноармейцы волокли на забаву тонко визжавшую девчонку лет тринадцати, а растрепанная попадья бежала следом, цеплялась за них, истошно голося. В конце концов один из бойцов, вырвав ногу из рук повалившейся женщины, ударил ее прикладом по голове и, недолго думая, разрядил в нее ружье. Девчонка взвыла нечеловеческим голосом, Алексей выругался. Развернувшись, он коротко стукнул приятеля в плечо:

— Пойдем-ка…

И, не дожидаясь ответа, выхватил револьвер и через подоконник сиганул во двор.

Парни налетели на ополченцев, как коршуны на кур. Алексей с ожесточением сразу выпалил в того, кто пристрелил упавшую женщину, и пробормотал сквозь зубы: «Собаке — собачья смерть…» Насильники в панике заметались, не понимая, откуда нападение. Пользуясь замешательством, Алексей подхватил девочку-подростка на руки и, прижав к груди, бегом пронес по улицам, прочь от злополучного двора.

Глава 7

Разгневанные моряки, узнав о происшествии, горячились, возмущались и старались, кто чем может, услужить сироте. Но перепуганная девочка не отвечала, шарахалась ото всех и плакала, следуя за Алексеем тенью и не давая навестить «боевую подругу». На второй день тот не выдержал:

— Ну что ж ты ходишь все за мной, чудо? Ведь я ж не нянька тебе…

Девчушка зыркнула в испуге и зарыдала, в душе у Алексея шевельнулось сострадание.

— Как звать-то тебя, горе луковое? — грубовато, чтобы скрыть невольно пробивавшуюся ласку, осведомился он.

— Ка… Капитолина… — сквозь всхлипывания отозвалась девочка.

— Капи… чего? — не понял Алексей.

— Капитолина…

— Как дома-то звали?

— Линою — для простоты… А назвали по святцам…

— Лады, Линка. Не журись: в обиду не дам, да у нас и все братишки сознательные, за слабых горой… Но ты — держись меня пока, а там посмотрим.

Так Капитолина и осталась в полку, под покровительством моряков. Комиссар и командование смотрели на это сквозь пальцы, зная трагическую историю девочки, хотя Мария Сергеевна и прикидывала, в какую бы семью — при ближайшей возможности — пристроить ребенка. А пока что девочку брали с собой, когда полк менял местоположение.

Поначалу отроковица отмалчивалась, пряталась ото всех и плакала по любому поводу, но через два месяца с ней уже можно было спокойно поговорить на простые житейские темы. Выяснилось, что она была отпрыском сельского батюшки, ныне покойного; что после смерти отца они с матерью много бедствовали и что убиенная помещица из сострадания приняла ее в дом, где воспитывала и обучала наравне с собственными дочерьми. Оказалось, что, несмотря на малороссийский выговор, девочка бегло читает и пишет по-русски, немного изъясняется по-французски, неплохо играет на фортепиано и поет верно поставленным голосом, что вызвало уважительное одобрение Алексея.

На переходах Капитолина заслушивалась лихими переливчатыми мотивами Алексеевой гармони, растворяясь в музыке, отвлекаясь от горя. Алексей, в свою очередь, избегал грустных мелодий, поскольку они, как и любое упоминание о родителях, вызывали у девочки бурный плач.

Освоившись в полку, Линка, как ее кликали матросы, выказала себя смышленой и отзывчивой девчушкой неробкого десятка. Вскоре она увязалась помогать сестрам милосердия и, преодолевая страх, перебинтовывала раненых бойцов прямо на поле боя. Анна и Вера, при катастрофической нехватке рук, были только рады подмоге. Одно вызывало нарекания: было замечено, что при случае девочка подползала оказать помощь и раненым белоказакам. Их часто добивали, стремясь не брать пленных и мстя за погибших товарищей. Убедившись, что разъяснительные беседы не вразумляют новоявленную сестру милосердия, девушки подумывали донести на нее комиссару, но ткачиха Майя буквально разъярилась и не позволила это сделать. В конце концов на неисправимую Лину, одинаково оплакивавшую своих и чужих, шепча над убитыми молитвы, махнули рукой.

Помощник и близкий друг Алексея, Александр Луцкой, бесцеремонно нареченный Сашком, был невысоким, но хватким, сноровистым парнем родом из Калуги. Ладно скроенный, круглолицый, темноволосый, с глазами отливающими мягкой зеленью, Александр с удовольствием, до дрожи в коленях, заслушивался романсами, исполняемыми чистым голосом Лины.

Он более прочих баловал отроковицу: то раздобытым незнамо где колотым сахаром, то шелковым платочком, а то найденной на пожарище книгой. Линка, однако, стеснялась такого внимания и держалась поближе к Алексею, которому доверяла безоглядно. Алексей относился к девчушке с насмешливой лаской, подтрунивал над ее манерой вычитывать молитвенное правило, называя это «утренним построением юной поповны», и зачастую величал Капитошкой, доводя бедную барышню до