о том, чтобы доверять Провидению, потом нужно молиться о доверии к нашим собратьям. Мне случалось бывать в сумасшедших домах, где полно трагичных безумцев, и там я видел конец подозрительности. Циник, в своем угрюмом безумии, много лет ворчащий в своем углу, словно живое пугало, время от времени получает в ответ на свои тирады судорожную гримасу идиота из противоположного угла.
– Что за блестящий пример! – прошептал кто-то.
– Он мог бы смутить самого Тимона,[23] – последовал ответ.
– Ох, добрые джентльмены, неужто вы не доверяете бедному старому негру? – простонал вернувшийся калека, который во время предыдущей сцены тревожно убрел прочь на своих обрубках.
– Доверять тебе? – откликнулся шептун, резко сменивший тон, когда повернулся к нему. – Это мы еще посмотрим.
– Вот что я тебе скажу, негр, – сходным тоном сказал тот, кто ответил шептуну. – Тот невежа, – он указал на ковылявшего человека с деревянной ногой, – тот грубиян, конечно, несносный малый, и я не хочу быть похожим на него. Но это еще не значит, что ты сам не можешь оказаться Джеком-пройдохой.
– Значит, не доверяете бедному старому негру?
– Прежде чем оказать тебе доверие, мы подождем известий от доброго джентльмена, который заступился за тебя и отправился поискать кого-то из твоих друзей, – сказал третий мужчина.
– В таком случае, весьма вероятно, что мы прождем здесь до самого Рождества, – вмешался четвертый пассажир. – Не стоит удивляться, если мы больше не увидим этого доброго джентльмена. После тщетных поисков он может решить, что его выставили дураком, и не вернется к нам со стыда. Признаться, и сам начинаю испытывать сомнения насчет этого калеки. В нем есть что-то подозрительное, поверьте мне на слово.
Негр снова заскулил, и отвернувшись в отчаянии от последнего оратора, умоляющим жестом ухватил методистского пастора за рукав его сюртука. Но перемена произошла и с этим доселе пылким заступником. С нерешительным и обеспокоенным видом он молча смотрел на просителя, первоначальное инстинктивное недоверие к которому, поколебленное недавней перепалкой, теперь возродилось и даже умножилось среди присутствующих на палубе.
– Никто не верит бедному старому негру, – снова запричитал калека, отпустив рукав методиста и натужно развернувшись кругом.
– Нет, мой бедный малый, я тебе верю, – воскликнул уже упомянутый сельский торговец, для которого мольбы негра, который так жалобно следовал за безжалостными, показались настолько человечными, что решили дело в его пользу. – и вот доказательство моего доверия.
С этими словами он убрал зонтик под мышку, запустил руку в карман, достал кошелек и вместе с ним случайно выронил свою визитную карточку, упавшую на палубу.
– Держи, бедняга, – сказал он и протянул полдоллара.
Лицо калеки, не менее тронутого добротой, чем щедрым подаянием, просияло как начищенная медная сковородка, и он принял монетку, прошаркав чуть ближе, причем его кожаная культя как бы неосознанно наступила на визитную карточку и прикрыла ее.
Благодеяние торговца, совершенное вопреки общему настроению, не обошлось без определенного неодобрения толпы, поскольку его поступок каким-то образом был воспринят как укор присутствующим. Люди еще упорнее стали возвышать голоса против негра, а он снова принялся повторять свои жалобы, перечисляя все новых друзей, готовых добровольно выступить в его поддержку, если кто-то найдет их.
– Почему бы тебе самому не найти их? – мрачно осведомился боцман.
– Как мне самому найти их? Друзья бедного безногого калеки должны прийти к нему. О, где же самый добрый друг бедного негра, человек с траурной повязкой?
В этот момент стюард прозвонил в корабельный колокол и объявил, что пассажиры, не получившие билеты, должны явиться в кают-компанию. После этого толпа вокруг темнокожего калеки быстро рассеялась, и вскоре он одиноко побрел прочь, – возможно, по тому же самому делу, что и остальные.
Глава 4. Обновление старого
– Как поживаете, мистер Робертс?
– А?
– Вы не знаете меня?
– Определенно, нет.
Толпа собравшаяся перед капитанской кают-компанией, вскоре растаяла, и вышеупомянутая встреча произошла в одной из галерей на корме судна. Первым заговорил мужчина респектабельной внешности в черных одеждах и с длинной лентой траурного крепа на шляпе,[24] обратившись к уже известному нам сельскому торговцу с фамильярностью старого знакомого.
– Возможно ли, мой дорогой сэр, что вы не запомнили меня? – спросил незнакомец в трауре. – Я же прекрасно помню ваше лицо, как будто прошло полчаса, а не полвека после нашей предыдущей встречи. Сейчас вы припоминаете меня? Посмотрите поближе.
– Признаться, я в замешательстве, – ответил тот, неподдельно изумленный. – Богом клянусь, сэр, я и впрямь не знаю вас! Но подождите, подождите, – поспешно добавил он, рассматривая траурный креп на шляпе незнакомца. – Сдается мне, хотя я не имею удовольствия быть лично знакомым с вами, однако совершенно уверен, что, по крайней мере, недавно слышал о вас, – да, совсем недавно. Бедный негр на палубе говорил о вас, наряду с другими, кого он называл своими друзьями.
– Ах, этот калека. Несчастный малый, но я хорошо знаком с ним. Меня нашли, и я сказал все, что мог сказать в его пользу. Думаю, я успокоил их недоверчивость. Между прочим, сэр, – добавил он, – позвольте спросить, могут ли жизненные обстоятельства одного человека, – сколь угодно скромные, – обращающегося за рекомендацией другого человека, – сколь угодно сокрушенного утратой, – в большей или меньшей мере свидетельствовать о моральных достоинствах последнего?
Добросердечный торговец был озадачен таким вопросом.
– Вы до сих пор не припоминаете мое лицо?
– Вынужден признаться, что нет, несмотря на все усилия, – последовал неохотный, но откровенный ответ.
– Возможно ли, что я так сильно изменился? Посмотрите на меня. Или это я ошибся? Вы – Генри Робертс, коммивояжер из Уилинга в Пеннсильвании? Пожалуйста, если вы пользуетесь рекламой или визитными карточками, и по случаю у вас есть то или другое, просто посмотрите и скажите, тот ли вы человек, за которого я вас принимаю.
– Полагаю, мне известно, кто я такой, – с некоторой обидой сказал торговец.
– Однако некоторые считают, что самопознание, или знание о себе – не такое уж простое дело. Кто знает, мой дорогой сэр, не принимали ли вы себя иногда за кого-то еще? Случаются и более странные вещи.
Торговец уставился на него.
– Если перейти к частностям, мой дорогой сэр, мы познакомились лет шесть назад в конторе «Брэйд Бразерс и Компания». Я тогда путешествовал по делам Филадельфийской торговой палаты. Как вы помните, старший Брэйд познакомил нас; последовала короткая деловая беседа, а потом вы самым решительным образом пригласили меня к себе домой на семейное чаепитие. Разве вы забыли об урне с прахом, о том, что я сказал о Шарлотте Вертера, о хлебе с маслом, и о вашей превосходной истории насчет
