выть, оскорблять и бранить
Всех в этой пыльной таверне.
Где эти братья по разуму, где?
С кем допивать мне пиво?
Только талдычить о Караганде
Не стоит — и так тоскливо.
* * *
Самому себе скальпелем можно-де
Оперировать раны душевные,
Отделять напрочь опухоль ложного,
Резать глупости каждодневные.
Только как бы самолечением
Не создать рецидив/осложнение
И не пасть в глубину аберрации
От душевно-моральной кастрации.
* * *
Если жизнь своими тарифами
И невзгодами разнедужится,
Если думы запенятся рифмами
И идеи размытые вскружатся, —
Сочиняй, не похлопывай ушками,
Коль уж мысль биением взболтана.
Ведь у каждого третьего Пушкина
Быть должно своё истое Болдино.
* * *
Усталый мир затих без сил,
На много миль
Умолкли рощи, наступил
Сосновый штиль.
Застыли сосны и един-
ственный дубок,
Не шевельнутся ни хвоин-
ка, ни листок.
Еккл. 1, 9-10
…Нам сказано: что было, то и будет,
Что делалось, то сделается вновь —
Нет нового под солнцем! Если ж люди
Укажут вам на что-то: вот-де новь! —
Не верьте им, всё ранее случалось
В седых веках, что были прежде нас.
Нет нового под солнцем? Что ж, осталось
Искать другие солнца в этот раз.
* * *
Ветер, делающий
Из стылого лета осень,
Словно ведающий,
Что наши души просят,
Словно знающий
Глубины непостоянства,
Отрезвляющий
После вчерашнего пьянства.
* * *
Порой не стоит каждый чих
И ворох мыслей разлихих
Вплетать в свой скороспелый стих,
Но коль изыдет,
Фонтан из рифм не заткнуть,
Тогда, теряя смысл и суть,
Прёт зарифмованная жуть
И не пресытит.
* * *
Снег, вальсирующий в свете фонаря,
Появляется и исчезает, словно
Он живёт и он очерчен ровно
Блеском лампы в небе января.
Словно бы за кругом света нет
Да и не бывает искр снега,
Кружащегося с извечной негой
Только там, где есть не тьма, но свет.
* * *
Да, не Ассоли мы, к нам не плывут
Алые паруса,
Нашему прЫнцу вполне подойдут
Белые — за глаза.
Пусть даже серые — только б приплыл
В лунную-лунную ночь.
Бог не Ассолями нас сотворил,
Пусть, но без прЫнцев невмочь.
* * *
Вечер стал тихим — когда не считать
Автомобильный гул.
Звёзды пропали — отправились спать?
Или ушли в отгул?
Сонные тучи отнюдь не мрачны,
Лик их слегка водянист.
Выхлоп машин не отравит весны —
Воздух надеждами чист.
* * *
По подмороженным троллеям,
Шипя и весело искря,
Троллейбус мчит, не сожалея
Дней уходящих января.
Весну не скорую пророча,
Из подворотен прёт февраль.
День стал длиннее, ночь — короче.
Но зимней ночи мне не жаль.
* * *
Стоит в ультрафиолете
Лучше рассмотреть
Спутавшую всё на свете
Тленной жизни сеть.
Зрение в иных частотах
Может подсказать,
Как на скользких поворотах
Жизни газовать.
* * *
Острым взглядом в никуда,
Поглощая вечность,
Смотрит суперерунда
В супербесконечность.
Но не так уж всё у нас
Суперерундово,
Ведь в начале каждый раз
Остаётся слово.
* * *
Трансформируем в позитив
Сушнячок и мигрень бесшабашную —
Тот естественный негатив,
Что в наличии после вчерашнего.
Минералка, ядрёный рассол
И на бледный рассвет медитация.
Новый год наступил: он пришёл —
Я живой. Выхожу из прострации…
* * *
Трудно насладиться до конца
Летним вечером и летней ночью.
Облаков едва заметных клочья,
Месяца взошедшего ленца.
Чистых звуков глубина и даль,
Лёгкий шелест чуть заметных сосен.
Август он такой, почти как осень,
Но не осень. И его мне жаль.
* * *
Добавим-ка мы градусу,
Чтоб было всё по-русски:
Еще пол-литра на душу
С веселенькой закуской,
С солёненьким огурчиком,
Грибочками хрустящими,
С девчонкою фигурчатой,
Компанией галдящею.
* * *
Когда бы знать, что завтра будет!
Когда бы постелить соломку
На место то, где волей судеб
Мы с вами грохнемся неловко!
Когда бы знать! Но не известно,
Где нас судьба исколошматит.
Стогов соломы повсеместных
На все падения не хватит.
* * *
Мы утром, вечером, и днём,
И ночью во грехе живём.
Ведь всё, что столь приятно нам,
Увы, относится к грехам.
Но если переоценить
Грехов краснеющую нить,
То можно каждый мелкий грех
Считать за подвиг и успех.
* * *
Подправлю я потом слова,
Пока же вывалю потоком
Тот ворох мыслей, что едва
Образовался кособоко,
Несвязно и отдельно от
Потуги здравого сужденья…
И этот ворох правка ждёт,
Он может стать стихотвореньем.
* * *
За три часа до октября
Сентябрьская гроза,
Озона запахи даря,
Разверзла небеса.
Посуетилась, полила
Дождём на белый свет
И, горемычная, ушла,
За беглым летом вслед.
* * *
Сегодня выпал первый снег,
Едва прикрыв листву увядшую
Ковром пушистым лёгких нег.
Он — чистый, её — падшую…
И побелевшая земля,
Отбросив прошлые терзания,
Взяла свой старт опять с нуля:
От чистоты — до увядания.
* * *
Господня воля может принуждать,
А может — совпадать с мечтой поэта
Глобальный труд на все века сверстать
И получить приятности при этом.
А может, впрочем, зрения лишить…
Но чтобы эта воля не послала,
То можно и, не видя текст, творить.
Гомеру ж слепота не помешала.
Перевод с английского. @morning_swellow
Скрой кристаллик любви средь запы́ленных книг,
Тлеть страницы начнут, вспыхнет шкаф на глазах,
Так найди ей иной неприметный тайник,
Скрой её среди звёзд в небесах.
А как будет и небо зарёй сожжено,
Скрой росинкой в сети паутинки лесной.
Если ж места ей в мире найти не дано,
Возврати её — будет со мной.
Зайку бросила хозяйка…
А. Барто
Всех заек на свете бросают хозяйки,
Хозяйки ведь быстро растут.
И что остаётся разлюбленным зайкам?
Сидят и хозяюшек ждут.
А вдруг они вспомнят, а вдруг не забыли,
Не разлюбили — а вдруг!
Надеются, ждут, покрываются пылью…
Теперь только пыль зайкин друг.
* * *
Покойся с миром, брат-неандерталец,
Увы, твой век был буен, но недолог.
Тебя найдут, и долу вздымет палец
Какой-то бородатый антрополог.
Воскликнет: «Ах, чудесная сохранность,
Какая
