становится уже очевидным. В такой ситуации, государство, находясь под угрозой уничтожения, первое наносит удар. В противоположность этому, превентивный удар предпринимается перед лицом предполагаемой будущей опасности, а не реальной. Гёббельсовские пропагандисты, для подготовки населения к будущей войне, использовали оба тезиса — о необходимости превентивного удара и упреждающего.
Не существует никаких надёжных способов оценить вероятность потенциальной угрозы хоть с какой-то степенью точности. Поэтому общественное мнение в цивилизованных странах Европы, обеих Америк, Азии и Австралии превентивные войны традиционно считало неприемлемыми, в то время как упреждающие — допустимыми.
Общественное мнение, сформированное в том числе и под впечатлениями от ужасов Первой мировой войны, установило критерий допустимости войны, согласно которому война не является допустимой до тех пор, пока не использованы другие средства. Гитлеру и нацистскому правительству, чтобы оправдать свою военную агрессию, приходилось с этим считаться. Одновременно с нагнетание ненависти и воинственности, транслировалось миролюбие и стремление к урегулированию конфликтов мирными способами.
Может показаться, что если бы Великобритания и Франция начали превентивную войну против Гитлера до того, как он завершил перевооружение армии, то мировой войны можно было бы избежать. На самом деле, это бы положило начало новой войны в Европе, но уже не по вине гитлеровской Германии.
Умиротворение Чемберленом Гитлера, закончившееся 30 сентября 1938 года в Мюнхене, было следствием не только и не столько антивоенных настроений в Великобритании, но прежде всего было результатом анализа военных возможностей британцев. По состоянию на 1938 год потребовались бы месяцы наращивания военного потенциала, необходимого для разгрома Гитлера.
Может быть, в случае превентивного удара со стороны Великобритании и Франции, война началась бы раньше и обошлась не десятками миллионов жизней, а сотнями тысяч, но это в любом случае была бы война, несущая смерть и горе. Полагаю, что достаточно было бы не следовать политике умиротворения Третьего Рейха, не дать Гитлеру перевооружить армию, задавить немецкую военную промышленность санкциями и блокадой.
Европа несколько лет смотрела на бесчинства Гитлера. Флегматично наблюдала за присоединением к Рейху Австрии, сама расчленила Чехословакию, чем помогла Гитлеру позднее полностью оккупировать её. Американские компании строили военные заводы, несмотря на нагнетание нацистской пропагандой ненависти ко всему миру, возбуждения у населения Германии военной истерии и желание воссоздать былую великую империю. Трудно представить, что руководители этих компаний не понимали, как будет использовать Гитлер произведенное оружие, против кого обернутся эти тысячи орудий, танков и самолётов.
Гитлер и Гёббельс громко кричали с трибун о неизбежности войны, о подготовке к превентивному удару. Книга Адольфа Гитлера «Моя борьба» (Mein Kampf) издавалась огромными тиражами, причем не только в Германии. Речи Гёббельса перепечатывались зарубежными газетами, выходили книги, объективно описывающие нацистскую идеологию и методы государственной пропаганды в Третьем Рейхе. Неужели европейцы, американцы и жители других континентов разом разучились читать?
Перевооружение Германии и ремилитаризация Рейнской области однозначно подтвердили намерения немецкого фюрера задолго до Мюнхенских соглашений. Этого не заметить было невозможно.
Немцы снова захотели быть великими и править миром, а весь остальной мир любовался их достижениями, снабжал их сырьём и старательно вооружал. Странно было бы ожидать чего-то другого, кроме начала новой большой европейской войны.
Противостоять бесчеловечному гитлеровскому режиму нужно было не превентивным нападением на Гитлера в 1938 году, а намного раньше, ещё в 1933, после захвата нацистами власти. После уничтожения нацистами своих оппонентов и установления в Германии авторитарной (не тоталитарной в то время) диктатуры. Или, возможно, в июле 1935 года, сразу после «ночи длинных ножей», когда звериная сущность гитлеровского политического режима стала очевидна всем. Остановить Гитлера можно было в 1936 году, когда вермахт, вопреки предостережениям некоторых политиков и не замечая возражений части немецких генералов, вторгся в Рейнскую область.
Задавить нацистский режим можно было экономически, политически, не дать развиться этой гадине в огромного монстра. Но ни в коем случае не прибегать к кровопролитию, иначе нападавший станет гораздо аморальнее жертвы нападения.
Превентивная война, в отличие от упреждающей, характеризуется главным образом тем, что неминуемость нападения врага рассматривается не во временном, а в вероятностном аспекте. Это даёт большие возможности для злоупотреблений со стороны принимающих решение о начале войны.
Превентивная война — это всегда преступление и не может быть иного мнения.
Теория «Справедливой войны»
В основе нацистской теории справедливой войны лежат следующие тезисы:
— Правого дела — нападение на соседнюю страну является справедливым возмездием за агрессивные намерения и приготовления потенциального противника в настоящем, наказание за военные преступления в прошлом, т.е. в предыдущей войне, наказанием за притеснения и геноцид соотечественников, вынужденных проживать на территории враждебной страны, с враждебным населением и т. п.
— Крайнего, но единственно эффективного средства необходимой обороны — никакими другими средствами, кроме военных действий, невозможно устранить угрозу, исходящую от соседней страны.
— Соразмерности — применение силы соразмерно потенциальным угрозам, исходящим от противника.
— Вероятности успеха — успех в войне неизбежен, вследствие высокого патриотизма собственного народа, готовности населения совершать воинские и трудовые подвиги для защиты своей родины.
Эти принципы не допускают применение силы в отношении мирных граждан, военнопленных, сотрудников гуманитарных организаций, медицинских работников, священников и иных нонкомбатантов.
Нацисты утверждали, что недопустимо намеренное разрушение жилых домов, гражданских больниц и военных госпиталей, магазинов, школ, университетов, церквей и мечетей, уничтожение складов с продовольствием и товарами гражданского назначения. Дороги, аэропорты, железнодорожные объекты, интенсивно используемые военными, заводы, изготовляющие военную технику, оружие, боеприпасы и военное снаряжение, так же, как и объекты, предназначенные для военных нужд, — всё это было объявлено законными целями вермахта в случае начала войны.
В первой трети XX века во всём мире, особенно в Европе, недавно пережившей ужасную мясорубку Первой мировой войны, война считалась самым большим злом, самой страшной катастрофой, которая только может случиться с людьми. Европейцы были готовы на всё, лишь бы не повторились те ужасы, которые им относительно недавно пришлось пережить.
Нацисты же не считали войну недопустимой, они представляли её в своей пропаганде как исключительно эффективное, пусть и жестокое средство, которое можно и нужно применять. Гитлеровские идеологи считали губительным для государства соблюдение абсолютного морального принципа «не убий». Пацифизм они называли предательством и способом самоубийства нации.
Нацисты считали войну не только неизбежной, но и необходимой. Война в их понимании является естественным состоянием для нации, расы, которая вынуждена, вследствие неизбежной конкуренции, естественного отбора соперничать и сражаться с другими нациями и расами за ресурсы, за жизненное пространство.
По мнению нацистов, нужно лишь при ведении войны соблюсти некоторые гуманистические правила, которые бы сделали войну благородной борьбой немецкого воина с врагами нации и государства, а не просто кровавой бойней.
Согласно теориям нацистских идеологов, война не является событием, чередой событий или действиями, а это скорее состояние общества и государства.
Немецкая теория перманентной борьбы за жизненное пространство, предполагала, что такая война идёт всегда, разгораясь и затухая, в периоды затишья принимая дипломатические и экономические формы, в период максимального накала порождающая вооруженные столкновения с соседями разной интенсивности и продолжительности.
Главный принцип справедливой войны, в понимании нацистов — обязательно наличие веского основания для вступления в войну. Это на самом деле даже не логическое основание, а моральное оправдание собственной агрессии в глазах немецкого народа,
Нацисты в качестве веского основания для войны провозгласили предполагаемую изначальную природную враждебность всего мира к немецкой нации, пожелавшей снова захотела стать великой, назло всем остальным народам, вытекающую из этой враждебности опасность.
Для нацистских идеологов и пропагандистов не нужны какие-либо доказательства ненависти французов, англичан, американцев и других народов к немцам, не требуются доказательства практических приготовлений к нападению на Германию. Они даже не пытаются убеждать население в конкретных враждебных действиях соседей или подготовке к войне, все их усилия направлены на создание образов врагов, изначально всегда ненавидевших немецкую нацию. Если враги не напали сегодня, то они непременно нападут завтра, если сегодня они
