суде, после чего адвокат Поповой подал жалобу, обвинив его в защите аморального человека. Заявление о возбуждении уголовного дела было отклонено, но в результате слушания дела в гражданском суде А. В. был признан виновным и на три месяца отстранен от работы. Позднее Московская судебная палата и вовсе запретила ему заниматься адвокатской практикой, из-за чего в прессе поднялся страшный шум, но год спустя Кассационный департамент Сената оправдал А. В. на том основании, что «критерий индивидуальной нравственности слишком неуловим»[21]. Тем не менее эти нападки, по-видимому, сделали свое дело, и в одном из некрологов А. В. назвали мучеником, который «на своих плечах вынес… независимость и свободу русской адвокатуры» [Невядомский 1884: 52].
Покушение на Александра II, совершенное в 1866 году, вызвало реакцию, направленную против реформаторских начинаний, а после того, как в 1881 году император был убит, его преемник Александр III (правил с 1881 по 1894 год) дал обратный ход многим реформам. Таким образом, пока самодержавие боролось с бунтом против него, мечта Александра Лохвицкого о новом обществе, основанном на единых для всех правовых принципах, как и универсалистский мистицизм К. А., так и оставалась мечтой. Как бы то ни было, после отстранения от адвокатской деятельности известность А. В. пошла на убыль, и незадолго до смерти в 1884 году сатирик В. О. Михневич (1841–1899) назвал его «угасшим светилом на небе отечественной юриспруденции» [Михневич 1884: 131]. Возможно, именно из-за этого угасания А. В. не сумел разбогатеть. Он «оставил после себя многочисленную семью, незначительное недвижное имение и небольшую сумму на похороны» [Невядомский 1884: 53].
Фон Гойеры
То немногое, что известно о матери Тэффи, Варваре фон Гойер, свидетельствует о том, что она происходила из более состоятельной семьи, чем ее муж. Несмотря на немецкую фамилию, описания этой семьи в автобиографической прозе Тэффи подразумевают, что ее корни глубоко уходили в прошлое Российской империи. В «Золотом наперстке» рассказчица сообщает, что данная вещица с надписью «À ma petite Nadine» (французский эквивалент имени Надежда) – была подарком, полученным ею в семилетнем возрасте от бабушки [Тэффи 1997–2000, 4: 131] («Золотой наперсток»)[22]. В свою очередь, бабушка (тоже Nadine), когда ей самой было семь лет, получила этот наперсток от grandtante Жолиши, которая была так хороша собой, что во время войны с Наполеоном ее приходилось прятать от наступающего французского императора [Тэффи 1997–2000, 4: 132]. Далее бабушка продолжает рассказ, повествуя о своей замужней жизни и воскрешая в памяти порядки, царившие в старинной дворянской семье:
Зиму семья жила в имении в Витебской губернии. Лето – в Могилевской.
Переезжали целым поездом.
Впереди в карете – бабушка с дедушкой.
Потом в огромном дормезе бабушкина мать… и четыре ее внучки.
Среди них Варетта, твоя мама.
Потом коляска с гувернерами и мальчиками.
Потом коляска с гувернантками и их детьми.
Потом повара и прочая челядь [Тэффи 1997–2000, 4: 133].
Самым выдающимся членом семьи была сестра Варвары Софья Александровна Давыдова (урожденная фон Гойер, 1842–1915), образцовая представительница того поколения дворянок, которые почитали своим долгом просвещать простой народ и способствовать развитию родной русской культуры[23]. Известный специалист по кружеву и автор множества публикаций о русском кружевоплетении (в 1885 году одна из них была отмечена наградой митрополита Макария), Давыдова общалась с неимущими и неграмотными мастерицами и благодаря этому с горечью сознавала, до какой степени тяжелой была их жизнь [Новый энциклопедический словарь 1913: 412; Юкина, Гусева 2004: 181–182][24]. В 1883 году она основала в Санкт-Петербурге первую школу кружевоплетения, а в 1882–1892 годах – школы прядильщиц, ткачих и вышивальщиц в разных регионах страны. Кроме того, Давыдова занимала посты в Министерстве сельского хозяйства и в Министерстве народного просвещения, а также входила в многочисленные комитеты по содействию образованию бедняков.
Биография Давыдовой позволяет сделать вывод, что в 1850 году фон Гойеры переехали из своего поместья в Могилевской губернии в Одессу, где дети (в том числе, очевидно, и мать Тэффи) получили отличное домашнее образование под руководством «лучших профессоров Ришельевского лицея»[25]. Должно быть, Александр Лохвицкий, начавший преподавать в Ришельевском лицее в 1853 году, познакомился с Варварой в Одессе, и они, вероятно, поженились до того, как в 1861 году уехали в Санкт-Петербург.
Детство и отрочество
Надежда (то есть Тэффи) родилась в Санкт-Петербурге 16 апреля 1872 года. В семье уже были три дочери – Варвара (р. 1861), Лидия (р. 1864) и Мария (1869–1905) – и два сына, Вадим (р. 1862) и Николай (1867–1933)[26]. Через пару лет после Надежды у Лохвицких родился седьмой и последний ребенок, Елена, и две младшие сестры – обычно называемые уменьшительно-ласкательными именами, Надя и Лена – фигурируют в рассказах Тэффи как неразлучные участницы детских приключений и злоключений.
О первых годах своей жизни Тэффи писала: «Детство мое прошло в большой обеспеченной семье. Воспитывали нас по-старинному – всех вместе на один лад». И добавляла: «Ранних жизненных опытов не было. Хорошо это или плохо – теперь судить трудно» [Фидлер 1911: 204]. Учитывая бурную публичную жизнь, которую вел ее отец, можно было бы усомниться в том, что детство Тэффи прошло обыкновенно, без каких-либо ярких событий, однако крайне занятой А. В., возможно, в основном доверил воспитание детей своей супруге. Вместе с тем интеллект и остроумие отца оказали влияние на его весьма выдающихся отпрысков, а его прекрасно образованная жена едва ли отличалась косностью взглядов в вопросе воспитания детей.
Конкретных сведений о детстве и отрочестве Тэффи немного, поскольку она предпочитала не распространяться о своей личной жизни; каких-либо писем, относящихся к ее ранним годам, не найдено, а обнаруженные иные документальные материалы крайне малочисленны. Чтобы сформировать представление о детстве и отрочестве Тэффи, необходимо обратиться к ее литературным и журналистским работам, содержащим автобиографические элементы, и попытаться отбросить явный вымысел, дополнив остальное некоторыми подробностями из других источников. Разумеется, в результате рождается образ детства, традиционного для русского дворянства. Лохвицкие, как это было заведено среди представителей их сословия, проводили осень и зиму в городе, а на весну и лето уезжали в поместье. Несмотря на то что Надежда Лохвицкая родилась в Санкт-Петербурге и в основном ее имя ассоциируется с этим городом, ее первые городские воспоминания связаны с Москвой, куда семья переехала всего через два года после ее рождения, поскольку ее отец занял должность в Московском окружном суде. В ее самом ярком описании детских лет, проведенных в Москве, реальная жизнь сплавляется с тем
