И хотя писал он с чудовищными ошибками, ему это не мешало – особенно в стране победившего пролетариата.
Можно предположить, что летом 1941 года 14-летний Маргулис каким-то чудом вырвался из Украины, по которой уверенно шагали солдаты группы «Центр» – еврею было бы трудно выжить в румынском губернаторстве Траснистрия, куда в течение нескольких военных лет входила южная часть Винницкой области. В северной части Винницкой области шансы на выживание были еще меньше – там находился знаменитый «Вервольф», ставка Гитлера, и по этой причине евреев в этих местах уничтожали особенно тщательно. В общем, подросток Миша Маргулис почти наверняка прожил несколько лет в эвакуации, отслужил в армии уже после окончания Второй мировой и вернулся в родные места. В местечке делать ему было нечего, да и в доме его семьи с вероятностью 99% жили другие люди – если, конечно, дом пережил войну. Кто-то устроил его учеником к моему дедушке и это малопримечательное обстоятельство стало первым шагом фантастической карьеры советского менеджера.
Выучившись и став мастером, Маргулис понял, что не хочет всю жизнь возиться с весами за небольшое вознаграждение. Он хотел красиво жить и тихо делать большие деньги. Очень большие. Родись он в США, он создал бы великую бизнес-империю, достойную экранизаций и научных трудов. Однако Маргулис трезво осознавал свои возможности – даже если бы ему разрешили уехать, за границей все пришлось бы начинать с нуля. Эмигрант без знания языка, денег, связей, научной степени или хотя бы идеи – это не тот стартовый капитал, который нужен для успеха. Конечно, можно было рискнуть и подать заявление на выезд, но в 1950-е легально выехать на постоянно место жительства за пределы Советского Союза было почти так же сложно, как пролезть в замочную скважину. Более того: о выезде из СССР было опасно даже говорить – за такое страшное преступление могли как минимум уволить с работы. И Маргулис решил остаться – у него просто не было выбора. О том, что «на Родине» он всегда был евреем – «маланцем», «инвалидом пятой группы» и человеком, чьи возможности ограничены государством по факту рождения, Маргулис старался не вспоминать. Зачем зря расстраиваться, когда необходимо действовать. Тем более он не планировал становиться космонавтом, генералом или писателем.
Для начала Маргулис решил восполнить важный пробел в биографии человека, который шел к своей цели, и… вступил в КПСС, Коммунистическую партию Советского Союза. Думаю, ему это было не слишком сложно: он знал людей и умел их убеждать, на собраниях говорил легко, по делу и без бумажки, а вызубрить устав партии и труды классиков марксизма-ленинизма не так уж трудно для человека, чьи мозги всегда были свободны от книжных цитат. В общем, в КПСС его приняли и даже начали продвигать – молодой, перспективный, рабочая закалка, имеет подход к людям и вот это все. К тому же евреев на заводе «Прибор» было ненамного меньше, чем сотрудников, так что конкуренция за руководящие должности была слабой. В самом деле, что было нужно еврейскому мастеру? Чтобы начальство не придиралось, чтобы расценки на выработку не завышали, чтобы дети были сыты и хорошо учились, чтобы в выходной день можно было выпить и закусить, а раз в год съездить отдохнуть на Черное море. В общем, никаких лишних страстей и амбиций.
У Маргулиса амбиций и страстей было в избытке – при желании он мог бы сдавать эти качества в аренду. Примерно к 45 годам он стал начальником цеха по ремонту приборов (бывшие весоремонтные мастерские), который находился на улице Фрунзе и быстро превратил из государственной монополии в личную. Государство оказывало Михаилу Лазаревичу всяческую поддержку – благодаря заботливому покровительству Госстандарта СССР цех, которым руководил Маргулис, получил лицензию на ремонт огромного количества различных устройств, начиная от весов и заканчивая радиоизмерительными приборами. Как не добивались этой лицензии конкурирующие организации, Госстандарт оставался глух к их мольбам и письмам по причине корпоративной солидарности. Дело в том, что завод «Прибор» и относившийся к нему цех Магулиса подчинялись именно Госстандарту, а значит, именно этому цеху нужно было дать заработать как можно больше, чтобы он мог выполнить план, похвастаться рекордными показателями и получить переходящее красное знамя.
И Михаил Лазаревич зарабатывал! Официально срок ремонта приборов составлял от двух недель до месяца, но куда было деваться обездоленному директора завода или магазина, если в его конторе сломались единственные весы? У него был только один выход: договориться с Маргулисом об «ускорении» срока ремонта. При этом государство не оставалось в убытке – у служителей культа плана тоже был план и его нужно было выполнять. Однако большая часть полученной прибыли оседала в карманах Маргулиса. Получал он ее не конфетами и не свеклой: все предприятия и колхозы, которым нужно было отремонтировать весы или какую-либо иную технику, платили за ремонт и запчасти «сверху». В зависимости от сезона, типа весов и рода занятий «клиента» доплата составляла от нескольких десятков до нескольких тысяч рублей. При этом все заинтересованные лица были довольны: Маргулис получал деньги, а клиент – своевременно отремонтированные весы.
Бизнес Маргулиса работал на совесть – если так можно говорить о монополии, создание которой никакой совести не предусматривало. И хотя Михаил Лазаревич не читал умных книг о эффективном менеджменте, однако прекрасно понимал, что большие деньги платят за результат, а его задача – этот самый результат обеспечить.
Хмельник
Выстроив простую как все гениальное схему отъема денег, Маргулис озаботился тем, чтобы защитить свои позиции. С подчиненными у него проблем не возникало – Михаил Лазаревич всегда был готов помочь и к тому же заботился о том, чтобы сотрудники его цеха могли по божеским ценам купить дефицитные овощи, фрукты и мясо, специально привезенные из окрестных колхозов (напомню, что визитной карточкой той прекрасной эпохи были огромные очереди за всеми продуктами, которые продавались по низким государственным ценам).
Оставалось наладить отношения с нужными городскими и областными начальниками – чтобы они не лезли, куда не следует, и случайно не вспомнили о том, что у Маргулиса не было достаточного образования, чтобы назначать его начальником цеха. Впрочем, для достижения успеха в этой сфере Михаилу Лазаревичу даже особенно стараться не пришлось. Он любил и умел выпить, мог сказать тост, которому позавидовал бы лучший грузинский тамада, а при необходимости мог организовать рыбалку с шикарным застольем. Начальство всех без исключения ресторанов Винницы заискивало перед ним: скажешь слово не так – не на чем будет взвешивать продукты, да еще и какую-нибудь гнусную инспекцию натравят в самый неподходящий момент. В
