построенных для него деревянных коттеджей не осталось и следа, а возле взорванных при отступлении вермахта подземных бетонных бункеров фотографируются туристы. Все дело во дворце Грохольских, на базе которого в 1956 году открыли Стрижавскую детскую исправительную колонию. Три года спустя из нее сделали колонию для взрослых, а чтобы осужденные не только мотали срок, но и занимались общественно-полезным трудом, в колонию завели деревообрабатывающие станки.
Впрочем, как ни старайся, от весов никуда не деться: чтобы станки работали, нужна древесина, а древесину во время приемки нужно взвешивать вместе с машиной на специальных автовесах – чтобы узнать, сколько древесины было украдено при погрузке и на кого нужно жаловаться. И вот однажды эти весы сломались.
Нетрудно догадаться, что чинить весы отправили деда Абрама – мало ли по какой надобности судьба сведет с начальством колонии, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. И хотя задача выглядела не слишком сложной, отправили самого лучшего мастера из тех, которые в тот момент оказались под рукой. Хорошо хоть транспорт казенный прислали, иначе дедушка добирался бы в Стрижавскую колонию не меньше двух часов.
– Отец, закурить есть?
Дед Абрам услышал этот вопрос почти сразу после того, как начал возиться с весами. Сам практически не курил, но папиросы носил с собой. Весят мало, много места не занимают, спрятать легко, а помочь в жизни могут иной раз лучше, чем деньги. Одних людей вид денег пугает, и они сразу вспоминают про соответствующие статьи Уголовного кодекса, другие увидят их и за нож хватаются, у третьих они есть, да купить на них в советских магазинах нечего. В общем, не слишком надежной валютой были деньги – в отличие от папирос. Угостишь папиросой водителя попутки и тебя подбросят куда нужно. Угостишь работяг – помогут погрузить в кузов этой самой попутки выданные в колхозе продукты. Случайного человека угостишь – он важной информацией поделиться. Не откажется, даже если сам некурящий – найдет кому отдать не без выгоды для себя.
Папиросы у дедушки клянчили пацаны из колонии – тогда еще в ней сидели только несовершеннолетние, в основном из тех, кто во время войны без отцов остались. Дед отдал им несколько папирос, потом еще несколько, а потом его заперли в камеру за нелегальную передачу папирос малолетним преступникам. Посидите, гражданин, потом разберемся что с вами делать. Мобильных телефонов в те времена не было, Viber еще не изобрели, так что деду Абраму оставалось лишь уповать на Всевышнего и держать оставшийся у него табак сухим.
Разумеется, бабушка Хана была удивлена, не увидев мужа дома в обычный час. Не появился он и после наступления темноты. Ближе к ночи бабушка отбросила страх, прибежала на квартиру к директору Кондратюку – в то время у нас еще не было телефона – и, застав его в здравом уме и относительно трезвой памяти, спросила так, как может спросить отчаявшаяся женщина, главный бухгалтер крупного предприятия и, по совместительству, член Областной комиссии партийного контроля:
– Куда вы дели моего мужа?
Директор Винницкого завода «Прибор», бывший командир партизанской бригады Анатолий Кондратюк имел в городе заслуженную репутацию человека бесстрашного, справедливого и крепко пьющего. Более того, он был другом семьи, неоднократно бывал у нас в гостях и очень уважал дедушку, как одного из лучших весовых мастеров. Кондратюк сделал несколько звонков, кого-то обматерил, и к утру дедушка был дома.
Казалось бы, чего еще – вытащили незаслуженно наказанного человека из-за колючей проволоки и радуйтесь. Однако история на этом не закончилась.
Благодаря вмешательству Кондратюка дедушкины приключения с папиросами стали широко известны – на следующий день про них говорили все служащие мастерских. А еще через несколько дней тюремное начальство снова попросило отремонтировать вышедшие из строя весы автовесы – ведь закончить свою работу дед Абрам не успел. Увы, попытка пригласить нового мастера не имела никакого эффекта – абсолютно все весовые мастера, работавшие на заводе «Прибор», отказались ехать в Стрижавку. Мол, если Иван Давидович не отремонтировал, нам и браться не стоит. Тем более, что запасных частей для этих весов нет на складе (на самом деле нужную деталь можно было снять со списанных автовесов либо сделать в мастерских). Само собой, запчасти можно заказать, но кто знает, когда их привезут – может в первом квартале, а может и в третьем.
Видя, что народ сказал свое слово, директор и партийная организация даже не пытались повлиять на процесс. Да и что они могли? Выгонишь весового мастера с работы – он частником станет, будет работать на себя и заработает не меньше, чем в мастерских. А мастеров хороших, между прочим, не хватает. В общем, извините товарищи-вертухаи, рады бы помочь да нечем. Как сломаются очередные весы – обращайтесь.
Что касается дедушки, то ему эта история только прибавила авторитета. Да так, что через два года его выдвинули кандидатом в депутаты Винницкого городского совета от блока коммунистов и беспартийных. В партию дед Абрам так и не вступил, и представлял в этом блоке его более многочисленную и менее привилегированную часть. Но это никого не интересовало – избиратели охотно за него проголосовали. Тем более, что по правилам советской демократии дедушка все равно был единственным кандидатом.
Маргулис
Самым знаменитым учеником дедушки стал Миша Маргулис, или как его потом называли, Михаил Лазаревич. И хотя его фотографии нет в Винницком краеведческом музее, а всезнающий интернет запомнил лишь год его рождения и адрес прописки, именно этому человеку было сужено стать поднять престиж профессии весового мастера на недосягаемую ранее высоту. И хотя Маргулис, мягко говоря, не отличался ангельским добросердечием, его стремление вырваться за пределы серой советской действительности было поступком, для которого требовалось немалое мужество, сообразительность и умение договариваться. К тому же он не был гангстером и не мог использовать пистолет там, где не помогало доброе слово.
Маргулис родился в 1927 году в одном из местечек Винницкой области, которые мало чем отличались от сел. О его детстве я знаю немногое, однако нетрудно предположить, что родители Михаила Лазаревича жили весьма скромно – в противном случае он успел бы закончить семилетку еще до начала войны. Однако Маргулис проучился всего несколько лет, после чего был вынужден оставить школу и помогать семье. Тем не менее он не особенно жалел об упущенных возможностях, иначе в зрелые годы взялся бы наверстывать упущенное. Но нет, Михаила Лазаревича все устраивало, а представить его в библиотеке, вечерней школе или аудитории ВУЗа могло лишь нездоровое воображение корреспондента газеты «Вінницька правда».
