шила или чинила обувь, а Савва помогал: мазал клеем подошвы, водил по нитке куском вара или совал в мыло и подавал маленькие деревянные гвоздики. При этом тетка басом, а Савва звонким голосом выводили:
Кто камень возьмет.
Тот пускай поклянется,
Что с честью хранить его будет…
Или:
С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист…
Иногда навещали и шефы из класса, то есть те, кому Вера Федоровна поручила помогать Савве по разным предметам. Анфиса Антоновна или мама обязательно кормили и поили гостей чаем.
Чаще всего приходил староста класса Петя Акулов. После угощения он становился вялым и нередко засыпал на диване. Пока шеф освежался сном, Савва, как игрушечный скелет, неподвижно сидел на кровати, смотрел прямо перед собой и добросовестно учился. Он очень боялся, что его оставят на второй год…
Мама уехала в конце февраля, вместе с папой они должны были вернуться в апреле.
Весна выдалась поздняя. Весь март за окнами метался мокрый снег. Ребята во дворе лепили крепости и снежных баб. Когда дома никого не было, Савва выбросил в форточку свою шапку — смотрел, как ребята надевают ее на бабу, и махал им рукой…
Воображала
Когда все еще только собирались, каждый находил себе развлечение самостоятельно. Рассматривали альбом с марками — подарок Светы, играли в игрушки, которых у Саввы по-прежнему было много. Те, кому не досталось поломанного будильника, магнита или подшипника, по очереди катались по комнатам на трехколесном велосипеде.
Потом Щегол придумал мериться ростом и, конечно, стал победителем. Тех, кто вставал на цыпочки, Генка безжалостно разоблачал.
— Ты к макушке прижимай, — куражился Щегол. — А то, если я космы вытяну — до неба буду.
Рост Саввы оказался на четыре сантиметра меньше, чем у Коли, и вместе с хохолком составил сто шестнадцать сантиметров.
Так было до тех пор, пока Коля не поручил Славе Топорову залезть в большой шкаф в прихожей. Слава должен был сидеть в нем и гукать в те моменты, когда будет появляться очередной Саввин гость.
Выдумка оказалась удачной. В отличие от предыдущего соревнования она всех сплотила. Через пять минут уже многие сидели внутри шкафа и дружно гукали. Желающих попасть туда было даже с избытком. Двери не закрывались, поэтому признанные силачи Коля и Гена придерживали их снаружи.
В этот момент и пришла Нина из второго подъезда, девочка с большими красными бантами, смешливыми глазами и очень строгими манерами.
Встреча получилась великолепной! Коля с Геной отпустили двери, и Савва с соратниками вывалился из шкафа прямо ей под ноги. Нина ахнула и тут же вручила имениннику мандарин, шоколадку и книгу «Сказки русских писателей».
За стол усаживались шумно и долго. Смеялись, спорили из-за мест и даже ссорились. Было заметно, что все мальчики без исключения стараются обратить на себя внимание Нины, оказавшейся среди гостей единственной девочкой.
Как-то само собой возле пианино образовалась сцена. Сюда выходили чтецы, певцы и акробаты.
Каждый номер вызывал энтузиазм. Шуму было много, и не обошлось без досадных неудач и просто глупостей.
Сначала на диване сидел и морщился Слава Топоров. Он выступил с лыжной палкой, долго размахивал ею и делал какие-то упражнения. Номер всем понравился, но в конце Слава упал и отдавил себе ухо.
Потом Петя Акулов изображал медведя. Он очень хорошо и правильно его изображал, но делал это слишком долго. Всем стало казаться, что он никогда не кончит. «Медведя» стали толкать и дразнить. Кончилось тем, что Света забрала Петю на кухню, где он и завершил свое выступление перед Анфисой Антоновной минут через пятнадцать.
Но, наверное, хуже всех поступил Щегол. Пока все смотрели на очередного артиста, он положил в чай маленькому Рустику две ложки горчицы. Рустик выпил раствор и даже не поморщился. Зато что было потом!.. Он хлопал глазами, краснел и так икал, что чуть не свалился со стула. Узнав, в чем дело, Анфиса Антоновна очень рассердилась, хотела прогнать Генку, но Савва на правах именинника не позволил.
После этого случая на некоторое время стало потише, пока Савва с Колей не показали фокус. Тут веселье, споры и шум вспыхнули с новой силой.
— Смотрите, это очень просто, — говорил Савва, бросая на пол монетку и вставая на колени.
Убрав руки за спину и сделав спокойное, как у слепого, лицо, он наклонялся, и монетка исчезала у него во рту. Коля ассистировал, то есть, широко улыбаясь, стоял рядом и держал фокусника за шиворот. В конце номера Коля каждый раз говорил «Алле!» и кланялся.
Нина смотрела на чародеев квадратными глазами и визжала от восторга. Ясно, что все остальные ринулись проделывать то же самое. А Щегол, который был старше всей этой мелюзги на целых два года, даже побледнел от зависти.
— Ерунда! Я тоже так могу! — крикнул он и, расталкивая всех, бухнулся на колени.
Он вытянул губы трубочкой, но взять монету не смог. Нина тут же наградила его презрительным смехом.
— Смотрите, не может! — закричала она.
Генка покраснел и стал хватать монетку зубами.
— Нос мешает, — сказал кто-то.
— Нет, теперь рассердился и пол грызет, — поправила Нинка.
Все захохотали. А Коля Максимов даже повалился от смеха и увлек за собой Савву, которого все еще держал за шиворот.
Красный как рак, Генка вскочил, выбежал из комнаты и хлопнул входной дверью.
Но за ним никто не побежал, так как на полу возникла куча мала. Сначала боролись за место на сцене, а потом просто так. Каждый старался оказаться наверху…
— Дорогие гости, — раздался голос Светы, — спасибо, что пришли. Время уже позднее, пора по домам.
Однако прошло еще немало времени, прежде чем дорогие гости успокоились и закончили разгоревшиеся именины. Многие еще не хотели уходить и просились остаться. Только отцу Рустика повезло. Рустик не дрыгался, не бегал и не прятался, он спал…
Когда все ушли, Савва сложил подарки у себя на кровати и стал их рассматривать.
— Раз — хороший, два — хороший, — говорил он, — три… Света, а это кто мне подарил?
— Наверное, Рустик, — отозвалась Света, восстанавливая в комнате порядок.
— Зачем мне «Мойдодыр»? Я его давно прочитал. Не мог, что ли, другую подарить?
— Дареному коню в зубы не смотрят, — сказала Света. — Рустик еще маленький, поэтому у него только такие книжки.
— У мойдодыров зубов не бывает, — с трудом раскрывая глаза, сказал Савва. — Вот Коля — молодец!
— Неужели тебе
