Марком мы познакомились именно в Новолисино.
Увидев знакомые коричневые ворота, я останавливаю машину и пару раз жму на клаксон. Через несколько минут калитка отворяется, но мне удается рассмотреть только половину заспанного лица моей подружки.
— Ты чего это, телефоном пользоваться разучилась? — недовольно бурчит Верка, едва я выхожу из машины.
— А я его вчера разбила случайно. И решила, что это знак.
Вера скептически поднимает бровь.
— Не смотри на меня так. Выходные без телефона, что может быть лучше? Считай я приехала на дауншифтинг.
— Если ты хочешь дауншифтинг, я могу проводить тебя домой к дяде Васе, там как раз, то что надо. И огород надо вспахать и удобства на улице, а у нас, — она машет рукой в сторону идеально ровного и пустого участка, — какой уж дауншифтиг.
— Самый лучший, — я широко и совершенно искренне улыбаюсь. — Со всеми условиями.
Подруга довольно хмыкает, и ведет меня в дом. Позади бодро семенит Марсик, периодически отвлекаясь на попытку сожрать собственный хвост. За дверью нас уже ждет улыбающийся Кирилл, наш одногруппник и, по совместительству, Верин муж и отец ее двоих детей.
— А где Артем? — спрашивает Кирилл, забирая у меня пакеты.
— У него сегодня какой-то важный стрим, — на последнем слове я морщусь, и мои тактичные друзья поспешно меняют тему.
Когда с приветствиями и объятиями покончено, мы садимся за большой круглый стол. Верка суетится около плиты, а я с любовью оглядываюсь вокруг. Через огромные французские окна в комнату проникает много света. Большой стол, застеленный ажурной белоснежной скатертью, заставлен разными вазочками, в которых всегда можно отыскать орехи, печенье, сухофрукты, конфеты. Подруга расставляет чашки, разливает заварку и садится напротив меня. Я вдыхаю мятный аромат чая и закидываю в рот, выловленный из ближайшей к мне вазы, миндаль.
— Агат, а чего ты не предупредила, что приедешь? — Кирилл дует на чашку и подозрительно смотрит на меня.
— Телефон разбила. Случайно, конечно. Хотела вам позвонить как раз, а он выскочил у меня из рук. Вообще, у меня новости. — делаю многозначительную паузу и с удовольствием смотрю на заинтересованные лица друзей.
— Ну? — Терпением Вера никогда не отличалась.
Я гордо выпрямляю спину и торжественно произношу:
— Позвольте представиться, Агата Лушкевич, новый шеф-повар ресторана «Есенин».
Ребята хлопают глазами.
— “Есенин”, — Кирилл недоверчиво качает головой. — Это же ресторан Марка.
Я улыбаюсь ему и развожу руками, а затем Верка спасает меня от дальнейших расспросов. оглашает весь дом громким визгом и бросается мне на шею. С трудом оторвав от себя Веру и прервав поток ее восторженных охов, я оглядываюсь вокруг и удивленно спрашиваю:
— А где дети?
— У родителей Кирилла, — Вера смешно морщит нос.
— Ой. Кажется я испортила вам романтичные выходные, — ненавижу чувствовать себя лишней.
Но подруга только отмахивается от меня
— Они вчера вечером внезапно вспомнили, что у них есть внуки, которые уже и не узнают бабку и деда, если встретят на улице.
С другого конца стола раздается кряхтение.
— Что? — Вера поворачивается на звук к мужу и упирается руками в бока. — И не говори мне, что это не так!
Кирилл, откашлявшись, молча поднимает ладони вверх, показывая, что спорить с женой не собирается.
— Вер, ну что ты в самом деле, — я осуждающе смотрю на подругу. — Они же постоянно в разъездах, им некогда.
— Ой, да брось. Это не мешает им видеть внуков, хотя бы раз в пару месяцев, а не раз в полгода.
Я понимаю, что спорить с Верой бесполезно и замолкаю. Отношения с семьей Кирилла у нее всегда были сложные. Родители ее так и не приняли и дают ей это понять снова и снова. Им не важно, что Кирилл безумно счастлив с женой, что у них двое детей и полностью устроенная жизнь. Поэтому даже спустя почти десять лет со свадьбы мама Кирилла сообщает сыночку, что его выбором она все еще недовольна.
Чтобы как-то развеять атмосферу, я перевожу разговор на работу Кирилла. Несмотря на то, что мы вместе учились в кулинарном техникуме, Кирилл, окончив его, понял, что поваром быть не хочет и нашел себя в реставрации мебели. Сейчас он владеет небольшой реставрационной фирмой, доход от которой позволяет Верке не работать и свое поварское мастерство проявлять исключительно на домашней кухне. Кирилл может обсуждать свое дело бесконечно и уже через десять минут мы с Верой идем за ним на чердак, чтобы полюбоваться домашней мастерской, в которой он реставрирует мебель, так сказать “для души”.
День мы проводим за вкусной едой и душевными разговорами. И только когда, убрав со стола, мы с Верой садимся на диван, прихватив с собой бутылку вина, подруга задает мне вопрос, явно мучивший ее весь день.
— Ты все-таки устроилась к Марку?
— Я устроилась не к Марку, я устроилась в ресторан к Марку.
Подруга закатывает глаза и наливает мне в бокал Каберне-Совиньон. На улице темно, поэтому мы закрыли шторы и включили свет. Мы так здорово провели день, что я ни разу не подумала ни про Марка, ни про первый рабочий день в “Есенине”, который стремительно приближается.
— От того, что ты добавила пару слов, смысл сказанного не изменился. И чем ты только думала?
— Не поверишь, Вер, головой.
— Не поверю, — резко отвечает она.
Подруга открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но натыкается на мой взгляд и замолкает. Я смотрю как она делает глоток вина, поднимаю свой бокал на свет и разглядываю как лучи от люстры красиво преломляются и рассеиваются красной дымкой. Мне не хочется оправдываться пред Верой. У нас слишком разные приоритеты, поэтому она меня не понимает. Для нее самое большое счастье — это подшивать новые шторы для их уютной квартиры, делать уроки с детьми и следить, чтобы вся семья вовремя пообедала. А мне все это не нужно. Я хочу творить магию на кухне, придумывать новые рецепты и смотреть из-за двери в зал с каким восторгом гости пробуют мои блюда. И звезду Мишлен. Поэтому для меня цель оправдывает средства, даже если ради звезды я вынуждена буду терпеть Михельсона. Вера трогает меня за локоть и вырывает из моих мыслей.
— Не обижайся, — подруга выглядит смущенной. — Я понимаю, что прошло почти пятнадцать лет, но я все еще помню как ты убивалась из-за него. А что если он снова причинит тебе боль?
Я пожимаю плечами, потому что мне нечего ей ответить. Все это было слишком давно.
— Он что, даже не узнал тебя? — в голосе Веры отчетливо слышится презрение.
Я отрицательно мотаю головой.
— Я и не рассчитывала.
