Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
ловил маньяка, Рикман исправил оплошность и вскоре вновь оказался злодеем – на сей раз на бескрайних австралийских просторах. В «Куигли в Австралии» (1990) он владел ранчо, носил черное, топорщил пышные усы, вздергивал верхнюю губу над выступающими передними зубами на манер некрупного – на сей раз – хищника, стрелял по беззащитным аборигенам, занимался кулинарией и, подобно многим выдающимся британским актерам, беззастенчиво продавал чванливое раздражение по самым высоким расценкам. Он вновь был чертовски забавен – для злодея это едва ли не главное.
«январский человек». пэт о’коннор. 1989
«куигли в австралии». саймон уинсер. 1990
От роли в «Робин Гуде – принце воров» (1991) актер отказывался дважды – и согласился, лишь когда ему посулили карт-бланш. В своего шерифа Ноттингемского, призванного, по идее, оттенять всевозможные добродетели и неисчислимые достоинства главного героя, Рикман вложил столько, что хватило бы, наверное, на полдюжины шекспировских персонажей. Шериф, чья черная масть была под стать его черному сердцу (актер вновь соорудил львиную гриву, на сей раз вороного оттенка), оказался не просто законченным социопатом, но социопатом с биографией, родословной, мотивацией и неотразимо инфантильными манерами упрямого шестилетнего негодника в теле солидного мужчины. Его преступления были не чем иным, как зловредными проделками, а политические интриги – азартными проказами. Шериф откровенно скучал, потешно закатывая глаза, во время церковной службы, наспех завтракал какой-то ритуальной падалью на алтаре, сооруженном для черной мессы (не забыв вдумчиво покрутить перевернутое вверх ногами распятие), изводил своим нытьем и капризами гарнизон, в пылу погони катался на гладких церковных плитах, как хулиган на школьной переменке, и бегал ябедничать на Робин Гуда и строптивую Мэриан к своей личной ведьме (в роли безумной белоглазой колдуньи и настоящей матери шерифа – Джеральдин Макьюэн, от дуэта Рикмана с которой летели искры еще в «Барчестерских хрониках»). Он был «бесподобный и очень злобный» – в лучших бармалейских традициях. (В «Ужасно большом приключении» Рикман покажет сценический эскиз своего так и не сыгранного Капитана Крюка – дети в зале будут в восторге замирать от ужаса и восхищения. Тот факт, что в итоге самой прославленной ролью актера окажется роль в детском фильме, по большому счету, наверное, тоже не случаен. Алан Рикман владел великим актерско-педагогическим даром пугать, веселить, вдохновлять, будоражить и усмирять одновременно, великодушным даром прирожденного «ловца во ржи».) Отважный герой Кевина Костнера, защитник бедных и угнетенных, мог сражаться с жестоким злодеем, но против этого азартного матерого вредины он был безоружен.
К тому же Алан Рикман и в этом фильме не мог удержаться от радикальных улучшений. Есть версия, что знаменитые афоризмы шерифа – результат его актерских импровизаций, но есть и другая (более достоверная), согласно которой лучшие реплики шерифа Ноттингемского сочинил не кто иной, как выдающийся драматург и старый друг Рикмана Питер Барнс (автор «Правящего класса» и «Красных носов»). О, там актеру было где разгуляться! «Прекратите подкармливать больных и сирот! Прекратите милосердно отрубать головы – и отмените Рождество!» – орал шериф с башни замка. Он потешно огрызался, когда ему мешали насиловать девицу, и обещал вырвать сердце Робин Гуда ложкой. «Почему ложкой?» – оторопело переспрашивали его. «Потому что так больнее!» – надрывался злодей, раздосадованный всеобщей тупостью. «Ты – в мою комнату в 10:30. Ты – в 10:45, и приведи подружку!» – деловито бросал он вскользь подвернувшимся служанкам. Вследствие всех этих эскапад самым узнаваемым кадром фильма стал не только крупный план Костнера с летящей в цель огненной стрелой, но и забияка-шериф, непревзойденным лихим прыжком раздвигающий ноги вопящей Мэриан (а вот это уже точно придумал Рикман, спародировав «Казанову» Феллини). Шоу было вновь безукоризненно украдено, и никто (кроме Кевина Костнера, возможно) не пожалел о пропаже.
«робин гуд – принц воров». кевин рейнольдс. 1991
меланхолия
В 1991 году после четырехлетнего перерыва Алан Рикман возвращается на сцену – уже в совершенно ином статусе. Отныне и навсегда он – актер на главные роли. Впрочем, сценические опыты Рикмана по-прежнему встречают неоднозначный прием. В Piccadilly Theatre он играет «Танго в конце зимы» – эту популярную в Японии современную пьесу о стареющем актере, переживающем глубокий и обильный кошмарами творческий кризис, адаптировал для английского зрителя Питер Барнс. Спектакль ставит знаменитый японский режиссер Юкио Нинагава. Старый заброшенный кинотеатр, призраки прошлого, являющиеся актеру, горькие размышления о тщете усилий и гибели таланта – и настоящее танго, впечатляющее даже в том фрагменте, что остался от этого явно недооцененного спектакля. (Когда в 2000 году Рикман неожиданно блеснет своими пластическими навыками в клипе In Demand группы Texas, стоит помнить о том, что творит он это со знанием дела и не в первый раз. Рикман по обыкновению не столько «танцует танго», сколько «постигает танго».) Авторы спектакля, с японской медитативностью сосредоточившись на внутренней жизни героя, даже не помышляли сделать свою историю «захватывающей» – она таковой и не стала, а это едва ли не самое непростительное упущение с точки зрения коммерческого Вест-Энда. О Рикмане писали, что он «свою обычную меланхолическую вялость довел до стадии терминальной летаргии». Зато Майкл Биллингтон оценил «утонченный нарциссизм» персонажа, назвав меланхолию Рикмана гамлетовской. И не ошибся.
В 1992-м в театре Riverside Studios Алан Рикман играет «Гамлета» в постановке Роберта Стуруа (это первый из «Гамлетов» режиссера). В роли Гертруды – Джеральдин Макьюэн. «Режиссер, который привык репетировать пьесу пять месяцев, должен был сделать спектакль за пять недель» – проблемы постановки были определены с самого начала. К тому же Стуруа, по утверждениям очевидцев, «слишком буквально воплотил на сцене метафору „Дания – тюрьма “» (мрачный мир политических интриг Эльсинора показался англичанам парафразом на темы бедствий современной «родины режиссера» – то ли Грузии, то ли России, неважно. Сетовали на недостаток «вневременных шекспировских» смыслов). Привлеченная именем актера на афише публика быстро раскупает билеты, а вот лондонские критики капризничают. Кто-то считает Рикмана вышедшим из гамлетовского возраста (ему уже 46) и неубедительным в образе «вечного студента», кому-то его Гамлет кажется психически нездоровым или чересчур слабовольным, другие, напротив, видят в нем скорее злонамеренного Клавдия, чем мечтательного принца (в традиционном раскладе типажей и амплуа Рикман – Лаэрт, и его он уже играл)… Но до сих пор вспоминают этого Гамлета сжимающим шпагу в зубах после реплики «сейчас я мог бы пить живую кровь…». Все дело в том, что Алан Рикман как никто другой (из блистательных британских актеров, умеющих «мерцать» оттенками значений) вывел двусмысленность на уровень творческого метода. В любом утверждении уже содержалось его отрицание, любой брутальный героический порыв («пить сырую кровь») мгновенно выворачивался своей иронической изнанкой («хорош же я буду в процессе!»). Столь разнонаправленные импульсы зачастую гасили друг друга, сам спектакль «лишая имени действия». Но ради ежесекундной непредсказуемости то порывистого, то самоуглубленного принца, подавленного «тюремной» политической атмосферой и щедро растрачивающего жизнь на насмешки над самим собой, стоило, вероятно, потерпеть недостаток бурлящей сценической энергии. Алан Рикман – «независимый» артист во всех возможных смыслах слова. Громоблещущий напор премьера Вест-Энда или Бродвея для него вопрос требования материала, выбора и усилия, а не непременное условие игры. Вальмон требовал победительности, Гамлет – нет. В статусе звезды Алан Рикман неумолимо продолжал играть так, словно длящееся во времени поражение героя сыграть было важнее, чем абстрактный моральный триумф. «Гигантом английской сцены» его назовут лишь спустя многие годы.
«танго в конце зимы». юкио нинагава. piccadilly theatre. 1991
Голливудские гонорары позволили актеру больше не испытывать финансовых затруднений и даже помечтать: в 1992-м вместе с продюсером «Гамлета» Тельмой Холт он предпринял попытку выкупить здание Riverside Studios, чтобы сделать там собственный театр. Однако потерпел неудачу. Ничего не вышло и из затеи со стриндберговской «Фрекен Жюли», где героиню должна была сыграть Изабель Юппер, а Жана – Алан Рикман. И вот это уже из разряда серьезных потерь.
«гамлет». роберт стуруа. riverside studios. 1992
Если «Гамлет» разделил критическое сообщество пополам, то по отношению к «Антонию и Клеопатре», где Алан Рикман был занят в 1998 году, царило досадное единодушие: это был провал. Рикман заменил в роли Антония Алана Бейтса; по свидетельству друзей, главным
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
