Своего рода побочным следствием этой работы может оказаться более интенсивное взаимодействие между следующими дисциплинами, пытающимися найти ответы на вопросы об антропоцене, планетарных границах и климатической катастрофе: философией и науками об окружающей среде, исследованиями науки и технологий и историей окружающей среды, социальной географией, экономическими теориями общества и капитала, переосмысленными с учетом изменения климата, а также социологией окружающей среды и риска. Я очень надеюсь, что настоящая книга поможет выработать междисциплинарный, по возможности целостный теоретический словарь, который позволит представителям разных наук участвовать в общей дискуссии о проблеме климата в эпоху антропоцена. Еще одна, дополнительная исследовательская задача, которую я перед собой ставлю, — выявление и критический анализ наиболее ощутимых пробелов в размышлениях об окружающей среде в начале XXI века.
Антропоцен — уникальная эпоха, когда инвестиционные решения обладают также геологическим, политическим и экзистенциальным смыслом, а мировую экономику следует воспринимать как фактор, влияющий на формирование биосферы[34]. Ведется ли вообще в публичной сфере разговор о том, что, если мы не собираемся игнорировать планетарные пределы, нам еще в первой половине XXI века придется внести серьезные коррективы в развитие общества и экономики? Сознают ли граждане развивающихся стран, сколь тяжело бремя исторической ответственности за загрязнение окружающей среды? Отдаем ли мы себе отчет в том, что на самом деле означает необратимое и происходящее ускоренными темпами сокращение биологического разнообразия, которое мы наблюдаем? Почему антропоцен называют эпохой «эффекта домино», критических порогов[35] и непоправимых потерь? Учитываем ли мы экономическое влияние тех, кто выступает против законов, направленных на защиту окружающей среды? Понимаем ли мы, насколько неравны силы: нефтеперерабатывающие заводы и автомобильная промышленность, с одной стороны, и природоохранные организации, с другой? Знает ли, наконец, аудитория массмедиа, что из высказываний, касающихся настоящего и будущего окружающей среды, транслировать следует лишь те мнения экспертов, которые заслужили одобрение представителей соответствующей науки, то есть прошли процедуру анонимного рецензирования со стороны специалистов (peer review)?
Еще одна стоящая передо мной задача — определить границы представлений об окружающей среде у участников дискуссии об антропоцене. Совершенно ясно, что homo sapiens как фактор геологического значения в экзистенциальном плане занимает совсем иную позицию, чем какой-либо другой вид живых существ. Мы говорим о дальнейшем существовании людей на Земле и при этом задаемся вопросом о самом смысле существования человека как вида. Экзистенциальная проблематика вновь отсылает нас и к вопросу о допустимой мере человеческой свободы. До какой степени мы имеем право вмешиваться в процессы, происходящие в литосфере, атмосфере и гидросфере? Вправе ли человек заниматься генной инженерией[36] или распылять серу в стратосфере, оставив эту меру на тот крайний случай, если политика в отношении климата зайдет в тупик? В чем мы должны видеть опасность антропоцена? Должны ли мы распрощаться с прежними способами вести дискуссии об окружающей среде, потребность в которых была так велика, но которые при этом не принесли желаемого результата? Как выразить и осуществить мечту о всеобщей ответственности за планету? Какая риторика в состоянии побуждать к действиям, а какая лишь способствует все той же пассивности и беспомощности? На эти вопросы я попытаюсь ответить в своей книге. Однако не могу обещать, что ответы найдутся на каждый из них.
Философия и задачи антропоцена
Хотя антропоцен, по мнению многих исследователей, чьи имена приведены ниже, таит в себе исключительную опасность, поскольку грозит вывести все системы нашей планеты из равновесия, в котором они оставались на протяжении периода голоцена, это не означает, что ранее темы уничтожения окружающей среды и влияния на нее человека, которое достигло неслыханных масштабов, не поднимались. Специалисты по истории окружающей среды подчеркивают, что подобная озабоченность сопутствует нам по меньшей мере со времен промышленной революции. Проблематикой эксплуатации и разрушения природы занимались, в частности, представители экофилософии и экологической этики, изучающие вопросы устойчивого развития, пределов роста и глобальной ответственности. И все же разговор об антропоцене происходит несколько обособленно, а может быть, в невольном отрыве от прежних философских рассуждений на тему опасностей, грозящих окружающей среде. Удивительно, что участники дискуссии об антропоцене редко обращаются к традиции экофилософии и экологической этики.
Между тем исследования в области экофилософии и экоэтики сосредоточены именно на проблеме взаимоотношений человека и окружающей среды, сопряженных с ними ценностей, обязательств и норм, регулирующих такие отношения[37]. Экофилософия «по-новому определяет симбиотические отношения человека и Природы», опираясь на знания естественных наук (теории эволюции, этологии, экологии)[38]. Экоэтика пытается решить такие задачи, как разработка принципов гармоничного сосуществования с природой, воспитание уважения к природе, умения высоко ценить то, что создано природой, ее эстетику, осознания ответственности перед ней. Как самостоятельные дисциплины экофилософия и экоэтика сформировались в 70‐е годы ХХ века, хотя размышления на эти и смежные темы уходят корнями глубоко в историю[39].
Как будет видно из шестой главы, участники дискуссии об антропоцене весьма сдержанно относятся и к парадигме устойчивого развития. Между тем философия устойчивого развития — одна из главных областей экофилософии и экологической этики. Напомним: заседание ООН, прошедшее в 1972 году в Стокгольме, стало первой международной конференцией по охране окружающей среды, и именно тогда была сформулирована идея, позже легшая в основу концепции так называемого устойчивого, стабильного, непрерывного (англ. sustainable) развития[40]. В 1987 году Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию, созданная четырьмя годами раньше, опубликовала доклад «Наше общее будущее» (Our Common Future)[41], который имел революционный характер и в котором были обозначены принципы устойчивого развития. В первую очередь это принцип справедливости по отношению к представителям своего и других поколений. Он заключается в том, что устойчивое развитие не должно лишать нынешние и будущие поколения возможности удовлетворять свои потребности, поэтому предполагает борьбу с проблемами нищеты и неравных экономических условий[42]. Идея устойчивого развития включает в себя задачу сохранения экологической стабильности, задачу дальнейшего экономического развития с учетом его воздействия на окружающую среду и справедливость по отношению к представителям своего и других поколений[43]. Как ясно из сказанного, речь идет о единстве социальной, природной и экономической систем.
