В книге несколько планов. Прежде всего она опирается на сигналы, поступающие со стороны естественных наук. Данные эмпирических исследований я почерпнула из работ в области изучения планетарных границ и географических оболочек Земли, геологии и климатологии. В книге я привожу результаты таких исследований, и в этом отношении она неуклонно следует фактам и эмпирическим данным и написана в натуралистическом ключе[28]. Рассмотрены такие описанные точными науками явления, как нарушение планетарных границ, утрата биологического разнообразия и изменение климата.
Однако важнее всего в представленных здесь исследованиях их философский, понятийный план, связанный с анализом истоков и прослеживанием отношений между различными категориями, с дилеммами, парадоксами, а также скрытыми за аргументацией ценностными суждениями, которые, как правило, не высказываются напрямую. Таким образом, в книге я анализирую риторику антропоцена, рассматривая высказывания о нем с семиотической, нормативной и теоретической точки зрения[29]. Я пытаюсь выявить их уникальные черты: новую, непривычную терминологию, вопросы, которых не ставили раньше, и даже области рефлексии, в которых творческая и исследовательская мысль заходит в тупик. Я отслеживаю общие для многих авторов понятия (составляя словарь антропоцена) и предпосылки, предлагаю трактовки анализируемых текстов, систематизируя их в соответствии с ключевыми мотивами, которые выделяю в них. Кроме того, в книге даны определения многих понятий, являющихся ключевыми для рассматриваемых дискуссий. Композиция книги предполагает последовательный анализ основных риторических приемов, встречающихся в дискуссии об антропоцене, и выявление фигур речи, особенно часто используемых участниками этой дискуссии. Какие идеи, метафоры и какие философские установки по умолчанию преобладают в современных размышлениях о кризисном состоянии планеты и климата? Какие скрытые значения они главным образом подразумевают? Какое место они занимают в сегодняшних попытках нарисовать картину будущего? Утрачена ли для нас природа? Вправду ли мы погрузились в апатию? Что мы имеем в виду, говоря, что опасное изменение климата должно заставить современные общества пересмотреть привычный образ действий? Как мы представляем себе глобальное общество конца XXI века? Как мы убедимся, нам придется иметь дело с целым «зверинцем удивительных идей»[30].
Иначе говоря, в этой книге мы попытаемся ответить на вопрос, чем в сущности объясняется необычайный дискурсивный и философский потенциал понятия антропоцена и дискуссий, которые ведутся вокруг него. Думаю, идея антропоцена побуждает формулировать глубокие философские вопросы и в то же время ставит перед многими дисциплинами уникальные задачи. Она вдохновляет и стимулирует нетривиальные дискуссии, которые нам сейчас необходимы. Конечно, высказывания на тему нарративов, посвященных антропоцену, порой также влекут за собой различные теоретические ограничения, которые могут, в свою очередь, препятствовать развитию определенных направлений мысли.
Однако дело не в самих дискуссиях. Читатель, безусловно, поймет это с первых же страниц книги. Мы говорим об апатии, пронизывающей размышления о климате и окружающей среде, и апатии эпохи антропоцена в целом. Ведь участники рассматриваемых здесь дискуссий обсуждают нечто гораздо более важное — саму апатию и то, что можно назвать вопиющим пренебрежением по отношению к климату и окружающей среде, а не только связанные с этими проблемами риторику и терминологию. Поэтому в книге невольно звучат эмоциональные, даже тревожные интонации. Многочисленные прогнозы точных наук относительно того, что голоцен нарушит прежнее равновесие различных систем нашей планеты, и в самом деле внушают беспокойство. Невозможно говорить об этом, не испытывая никаких чувств, в том числе уныния и негодования. Сами участники дискуссии об антропоцене нередко выражают вполне определенные политические убеждения, ясно обозначая свои ценностные приоритеты и давая волю ощущению подавленности и разочарования. Так или иначе, книга на всех перечисленных уровнях демонстрирует, что сейчас нам предстоит в корне пересмотреть свои представления о природе, климате, будущем цивилизации, ответственности и человеке.
На мой взгляд, нашей стране недостает удовлетворительного, последовательного осмысления риторики споров об антропоцене, которое было бы сосредоточено на решении понятийных задач, связанных с планетарными границами, климатической катастрофой и утратой биологического разнообразия. Темы гибели природы, экологической справедливости, компенсации нанесенного климату ущерба, а также пересмотра социальных теорий и экономических моделей с учетом изменения климата еще не обсуждаются достаточно широко. Ничего не сказано о нежелательном риторическом воздействии дискурса геоинженерии или полезного антропоцена. Надеюсь, что новые подходы восполнят этот пробел.
Работая над книгой, я однозначно убедилась, что следует всячески способствовать популяризации экологических исследований в области науки и технологий (science and technology studies — environmental, STSE)[31]. Они вполне вписываются в междисциплинарный проект развития экологических гуманитарных наук[32], о которых речь пойдет в шестой части книги. Думаю, исследования в русле STSE пока недостаточно представлены в польском дискурсе гуманитарных дисциплин. Ученые-гуманитарии и участники общественных дискуссий в нашей стране еще слишком редко принимают во внимание, что апатия, присущая политике в области климата и рефлексии по поводу окружающей среды, может быть следствием явления, хорошо описанного в рамках исследований науки и технологий (STS), когда в обществе намеренно культивируются сомнения (с помощью сознательной дезинформации, лоббирования, насаждения скептицизма, попыток подорвать авторитет науки и согласие в академических кругах или прибегнуть к риторике отрицания). Более того, как показывают экологические исследования в области науки и технологий, вопрос о политическом статусе научного авторитета, особенно в том, что касается изучения географических оболочек Земли, по-прежнему актуален. Одна из интересных задач STSE заключается в том, чтобы разоблачить практики и риторические стратегии дениализма или «зеленого камуфляжа»[33] — важных орудий пропаганды, к которым в начале XXI века прибегают сторонники консервативного мышления и политики.
