своих полезных свойств (стахановец, орденоносец и т.п.). Но личность как таковая непроницаема для государства и автономна.
Вот тут-то, в этой точке и начинается разделение государства и церкви, как собора личностей, и в этой же самой точке образуется и сотрудничество государства и церкви. С этой точки зрения понятны и современные споры между церковниками тихоновского толка и сергианского: тихоновцы говорят об автономии личного начала, сергианцы о сотрудничестве духовного собора личностей с трудовым коллективом государства.
NB. Допросить Map. Алекс, о мотивах ее непризнания сергианской церкви.
Грипп не дал мне вчера с Лялей сходить ко всенощной (чтобы отметить шестую годовщину нашей встречи). Вспоминая теперь, не могу не надивиться случайности этой встречи: до того ведь было в ее душе и моей все капризно и сложно.
Только теперь понимаю, что Ляля до меня никого не любила в том смысле, что, отдаваясь, никому не отдалась, и даже своему Олегу, потому что он был монах. Чтобы самой отдаться, Ляле нужно было, чтобы ей кто-нибудь совершенно отдался. Олег этого не мог в силу склада своего духа.
20
Вот именно это-то самое и понудило ее попробовать самой отдаться кому-нибудь. Вот она это и пробовала, и отталкивалась, потому что она встречала естественное мужское насилие и не могла в нем забыться. Впервые она (в 40 лет!) только со мной не почувствовала насилия: я ей совсем отдавался, и за то она совсем отдалась мне. Тут я ей был не как мужчина, а как ребенок, и она могла перешагнуть со мной от непорочности девы-невесты к святости женщины-матери.
Часто я думаю, что избран я был совсем даже, может быть, не за высокие качества свои, за поэзию, за что-нибудь такое, а за простоту свою и чистоту свою самую наивную, как у своей матери: я слушал ее, как ребенок, и это пробудило в ней женщину-мать. Я же слушал ее потому, что она все понимала. И отчего-то единственно с ней я совсем не чувствовал границы между чувственностью физической и тем душевным любовным пониманием. Никакого «свинства» не было в наших отношениях.
18 Января. Третий раз возобновляется грипп.
Много свидетельств тому, что дожил до почетной старости (слава и здоровье).
Плохо спится по ночам. Чтобы заснуть, хожу по аллеям, дорожкам и границам-валам нашего и соседнего имений, которых теперь нет на свете.
Заниматься самому машиной - это исходит из тех же мотивов, какие побуждали Толстого заниматься пахотой.
19 Января. Грипп. Сижу дома. Написал «Голос шофера» (вспомнил газетную работу).
20 Января. Грипп. Лежу весь день. Читаю Серову: «Байкал» под «Колобок».
21 Января. На окнах сильный мороз. Должен приехать Шевцов от «Вечерки» за статьей «Шофер».
N. сказал: социализм - это общественный строй, в котором каждый гражданин является добровольным сторожем души другого.
21
Пришел еврей с клеем по фарфору Михаил Климентович Тимофеев, инженер, но клеит чашки за 5000 р. в месяц, и все родные и друзья клеят фарфор. Весь фарфор мой склеил за то только, что я Пришвин, которого не читал, но слышал от сыновей, ныне убитых на войне. И денег не взял.
22 Января. К. говорил: чтобы немца понять, надо понять его Pflicht* в религиозном происхождении, т. е. так же, как русское послушание. Вот теперь читаешь в газетах о судах: - Вы расстреливали детей? - Да, расстреливал. - Собственной рукой? - Да, первых - чтобы подать пример. - А у вас есть свои дети? - Есть. - Как же вы могли? - Я как член партии выполнял дело расовой теории, показывая пример мужества, это мой Pflicht.
И еще рассказ о немцах под Можайском: губные гармошки, шоколад, добрый старый немец-солдат выпил и пляшет. Дружба, идиллия. На другой день этот же старик устанавливает провода, чтобы сжечь дом и всю деревню, и всем отвечает добродушно: «Приказ, приказ!»
Итак, за что же их судят? Только за послушание, т. е. за то, что он, добрый человек, послушался приказа воли, ныне объявленной злою. Но если бы с атомной бомбой Гитлеру удалось поспеть раньше Америки, то воля Америки была бы названа злой, и тот же немец получил бы награду за расстрел детей. Значит, суд - это есть суд человеческий, как продолжение той же силы войны: суд как торжество победителя. Немцы сделали все для победы, но победа вышла на другой стороне. Немцы слишком много взяли на себя в деле победы. Но можно и так понимать, как понимал автор «Илиады»: люди дрались, а боги им помогали.
23 Января. Грипп медленно проходит. Вызываю доктора и буду просить воздуха.
*Pflicht (нем.) - долг.
22
Немцы выразились в этой войне в погроме евреев, американцы молитвой Рузвельта, русские... чем русские? Нам самим этого не видно, потому что нам трудно, не до того.
Вчера Ляля была у Поликарпова за путевками в Узкое. Обещает дать через две недели.
Отправил в «Вечерку» «Голос шофера».
Огнев - это редкостный у нас тип консерватора, ему вообще дорого то, что устойчиво, и потому он идет вперед, не спуская глаз с прошлого (задом наперед). Огромное же большинство, можно сказать все, идут у нас, не оглядываясь на прошлое.
24 Января. Доктор требует еще две недели домашнего заключения и после на месяц в Узкое.
Значит, 24 + 2 недели = 7 февраля; скажем, 10 + 1 мес. = 10 марта. До отъезда 1) Подать о домике. 2) Поговорить с божеств, плотником. 3) Совет Сахалина о «Победе» и починка крыла. 4) Вопрос о резине.
Я написал Ольге Вас. Серовой в г. Улан-Удэ. Вот еще одна бабочка, летящая на огонь.
В Крещенье Map. Вас. обманула Лялю в чем-то, как это с ней очень часто бывает, а сослалась на то, что она должна была достать святой воды. Надо было ответить, что раз мы такие сволочи, что норовим друг друга обмануть, то чего стоит сама святая вода. Но Ляля была так возмущена, что не захотела тратить лишних слов, схватила бутылку со святой водой, чтобы вылить ее на Жульку. В это время я пришел и помешал. - Ты-то веришь, - спросил я Лялю, -что крещенская вода есть святая и через нее могут быть исцеления? -Если она получена от хорошего человека, - ответила она, - то конечно верю: почему не могут быть чудеса? Но если под предлогом святой воды черт знает что делают, так почему бы ее не вылить на собаку?
23
Религия Ляли мне тем дорога и близка, что в существе
