даже выборы во II Думу, доказали бесповоротно, что «партийно-кружковое строительство» не «заслоняло» пролетария, а непосредственно перешло в партийное и профессионально-союзное строительство широких масс пролетариата”.
О том, как они устали: “Про таких «уставших», про г. Потресова и К°, нельзя повторить известного стиха: «они не предали, они устали свой крест нести; покинул их дух гнева и печали на полпути»”.
Это из Некрасова, “Медвежья охота”.
“В том-то и беда ваша, что вы заучили, как школьник: «спор Энгельса с Дюрингом имел великое значение», но не продумали, что это значит, и потому повторяете заученное в неверной, уродливо-неверной форме”.
По поводу Плеханова.
“…Пока существует капитализм, вечной является задача «гегемона» разъяснять источник этих привилегий и этого угнетения, показывать их классовые корни, давать пример борьбы против них, вскрывать лживость либеральных методов борьбы и т. д., и т. д.
…Протянуть руку Плеханову, выразить ему полное товарищеское сочувствие. Нас разделяли и разделяют вопросы о том, как следовало тогда-то и тогда-то действовать «гегемонам», но мы — товарищи во время распада, в борьбе с людьми, для которых вопрос о гегемонии есть «пустяковейшее недоразумение».
А с Плехановым по этому вопросу расхождений не было.
— Некоторые товарищи сегодня, не разобравшись в этих вопросах, отождествляют гегемонию пролетариата и диктатуру пролетариата. Гегемония связана с тем, что есть кто-то, кто идёт впереди в революционное время. Идущий впереди это и есть гегемон. Никакой диктатуры ещё нет, никакой власти ещё нет. Даже в буржуазных революциях гегемоном может быть рабочий класс.
— Следующий материал “50-летие падения крепостного права”.
“19‑го февраля 1911 г. исполняется 50 лет со дня падения крепостного права в России. Повсюду готовятся чествовать этот юбилей. Царское правительство принимает все меры, чтобы в церквах и в школах, в казармах и на публичных чтениях проповедовались исключительно черносотенные взгляды на так называемое «освобождение» крестьян”.
Мне это напомнило, как мы сейчас празднуем День Победы.
— А как мы празднуем революцию? Вы обратили внимание, что вся официальная пресса и пропаганда использует только выражение “октябрьский переворот”? В принципе, это правильно, потому что любая революция есть переворот. Но это такой переворот, когда во главе становится передовой класс, а реакционный класс терпит поражение. Как раз этого они и не хотят принимать. Наступило время, когда рабочий класс установил свою диктатуру, поэтому это именно революция, а не просто переворот.
— “Усердные губернаторы в некоторых местах уже дошли до того, что распускают основанные помимо полицейского «руководства» (например, земские) комитеты по чествованию юбилея крестьянской «реформы», — распускают за недостаточную готовность вести это чествование так, как требует правительство чёрной сотни.
Крестьян «освобождали» в России сами помещики, помещичье правительство самодержавного царя и его чиновники. И эти «освободители» так повели дело, что крестьяне вышли «на свободу» ободранные до нищеты, вышли из рабства у помещиков в кабалу к тем же помещикам и их ставленникам.
Ни в одной стране в мире крестьянство не переживало и после «освобождения» такого разорения, такой нищеты, таких унижений и такого надругательства, как в России.
Нельзя «освобождать сверху» народ, во главе которого хоть раз выступал революционный пролетариат”.
Следующий материал “Павел Зингер”.
“5‑го февраля текущего года немецкая социал-демократия хоронила одного из старейших своих вождей, Павла Зингера… Никогда трехмиллионный Берлин не видал такого скопления народу: не менее миллиона человек были участниками и зрителями шествия.
Павел Зингер сам принадлежал к буржуазии, происходил из купеческой семьи…
Зингер был из числа тех немногих исключительно редких выходцев из буржуазии, которых долгая история либерализма, история измен, трусости, сделок с правительством, угодничества буржуазных политиканов не расслабляет, не развращает, а закаляет, превращает в революционеров до мозга костей.
На смену Зингеру — говорят эти либералы — идут умеренные, аккуратные вожаки «ревизионисты», люди скромных претензий и мелких расчётов…
Умирают старые революционные вожди — растёт и крепнет молодая армия революционного пролетариата”.
Статья “Памяти Коммуны”. Очень интересный материал.
— Во время работы брюссельского коммунистического семинара, где мне доводилось выступать с докладом, один день я находился в Париже. Это два часа езды на поезде. И мы побывали на кладбище Père Lachaise. У меня было такое впечатление, что я попал в дачный посёлок, на уровне нашего Сестрорецка. Огромные гранитные и мраморные дома — склепы, сооружения, в которых покоятся останки людей из числа буржуазии. И стена коммунаров, у которой их расстреляли. Наиболее реакционно настроенные буржуа выкалывали коммунарам глаза.
Опыт мировой истории говорит: они нас не жалели, поэтому не надо жалеть реакционеров. И когда говорят о беспощадности, с которой Ленин и Сталин расправлялись с врагами революции, надо понимать: либо мы расправимся с ними, либо эти враги беспощадно расправятся с народом. То, что они сотворили с Советским союзом, уже показало, чего стоила мягкость и терпимость к врагам социализма.
— На одном из каналов я слушал социолога, который говорил, что мы уже не досчитались 20 миллионов человек.
— С 90‑х годов смертность в России строго превышает рождаемость.
— Цитаты из статьи “Памяти Коммуны”.
“Сорок лет прошло со времени провозглашения Парижской Коммуны”.
“Коммуна возникла стихийно, её никто сознательно и планомерно не подготовлял”.
“Вся буржуазия Франции, все помещики, биржевики, фабриканты, все крупные и мелкие воры, все эксплуататоры соединились против неё”.
“…Удалось восстановить тёмных крестьян и мелкую провинциальную буржуазию против парижского пролетариата”.
“Для победоносной социальной революции нужна наличность, по крайней мере, двух условий: высокое развитие производительных сил и подготовленность пролетариата. Но в 1871 г. оба эти условия отсутствовали.
Но главное, чего не хватало Коммуне, так это времени, свободы оглядеться и взяться за осуществление своей программы.
Впрочем, несмотря на столь неблагоприятные условия, несмотря на кратковременность своего существования, Коммуна успела принять несколько мер, достаточно характеризующих её истинный смысл и цели. Коммуна заменила постоянную армию, это слепое орудие в руках господствующих классов, всеобщим вооружением народа; она провозгласила отделение церкви от государства, уничтожила бюджет культов (т. е. государственное жалованье попам), придала народному образованию чисто светский характер — и этим нанесла сильный удар жандармам в рясах. В чисто социальной области она успела сделать немного, но это немногое всё-таки достаточно ярко вскрывает её характер, как народного, рабочего правительства: запрещён был ночной труд в булочных; отменена система штрафов, этого узаконенного ограбления рабочих; наконец, издан знаменитый декрет (указ), в силу которого все фабрики, заводы и мастерские, покинутые или приостановленные своими хозяевами, передавались рабочим артелям для возобновления производства. И как бы для того, чтобы подчеркнуть свой характер истинно-демократического, пролетарского правительства, Коммуна постановила, что вознаграждение всех чинов администрации и правительства не должно превышать нормальной рабочей платы и ни
