не понимают – и это после Толстого, Тургенева, Куприна, Бунина, Шолохова, да даже Есенина, ну ведь все уже рассказали, все поняли наши гении, ведь уже Достоевский был! Гений! И никто не спорит, что гении, что правы они, но все продолжают, и все подменяют…
Силу они превратили в бешенство, в зверство,
Патриотизм флагом связали,
Родину до рожи сузили, до рожи откормленной, черной машины и пиджака, теперь и любить-то нечего, о родном доме умолчали, все зовут шесть букв любить да буковки, да аббревиатуры, а не суть – все у человека забрали, оставили ему пропаганду и символы!
Щедрость души слабостью и телячьей нежностью уже называют, цинизм как щит носят,
Да не верьте вы в Бога, в человека верьте, никто вас не накажет, не обидит, всем одинаково здесь, да вы же ведь и в человека не верите! Ведь знаете, что он есть, а не верите…
Учитель закрыл лицо руками и часто-часто задышал.
А потом сказал спокойно и серьезно, как говорил в обычные дни:
– Да знаю я, что неплохо нам живется. И правда, не только из мрака жизнь состоит. Я видел удивительные примеры человеческой доброты и самоотверженности, и мир этот органичен и прекрасен в своем безобразии, и можно ту страну полюбить, где бандиты с олигархами у власти, где сериалы с одним сюжетом, где дороги плохие. Можно! Это тоже есть. Две у нас России – одна святая, вторая везде. Да и нет ничего удивительного в том, что не любят Россию. Ведь знают только ту, которая везде. Ну как ты ее полюбишь, если не псих, если чистый у тебя разум? Есть, правда, и психи. Но не молодежи же ведь с ума сходить? Что делать тогда? Да только и делать, что показывать Россию настоящую, красивую, умную, щедрую, мудрую, рабочую. Понимаешь ли ты, Саша?
Саша молча кивнул. Учитель похлопал его по плечу.
– Ну так иди к своим. Мать тебя ждет. И сестра тоже. Они тебя любят. А теперь это поняли. И ты это понял. Но ты умнее будь – больше люби… И просто так люби. А к нам заходи. Когда поймешь, что нужно. Да и так. Просто.
– Лев, я…
– Я отсюда не уеду. Спасибо за приглашение. Мне это нужно.
Он грустно улыбнулся и посмотрел на Сашу. Саша не мог спорить.
– Хорошо…
Уходя, он спросил:
– А как же мне учить их?
Тогда Лев обнял Марию и ответил, улыбаясь.
– Люби их больше, чем себя. Тебя могут любить или не любить, это так… А если ты любить будешь, честно любить, без расчета на взаимность, то все у тебя получится.
– Выходит, он был прав, даже если его не было.
– Он был. Можешь мне верить. Я знаю.
***
Саша сидел у окна и смотрел на поля желтой травы. Где-то в конце пустыря, слева, строили еще высотки. Близился вечер. Саша задумался о том, что с десятого этажа хорошо видно мир. Рядом с ним сидела сестра и держала его за руку. Он все смотрел, смотрел на ветер, смотрел на солнце, на желто-голубое небо, на почти прозрачные облачка.
Во дворе упитанный мужчина в пиджаке жег деньги в урне.
Грелся.
