Он услышал об этой модели от знакомого на рынке Рай–Лейн вскоре после того, как начал расспрашивать о предметах коллекционирования. Взрослые люди, выкладывающие бешеные деньжищи за дурацкие вещицы из старой дрянской фантастики, представляли собой целый класс, о существовании которого он и не подозревал, пока не открыл для себя Карно Ларсена — золотое звено, что соединит его с Николаи и местью.
Ему не пришлось даже красть модель. Сейчас никто ничего не платил за подобный хлам, предназначенный для развлечений, так что владелец с радостью отдал корабль в обмен на полностью заряженную домашнюю квантовую батарейку. И когда Олли доставил модель домой — в прицепе к велосипеду, педали которого он крутил всю дорогу от Пимлико, — он не смог не признать, что «Ночная звезда» прекрасна. Выглядела она так, словно ее проектировала раса насекомых, сидящих на тяжелом нарке. Вещица была штучной, ручной работы, что делало ее истинным произведением искусства. Он почти ожидал, что кораблик вот–вот взлетит и исчезнет в гиперпространстве во вспышке искаженного звездного света.
— Пора, — позвал Олли.
— Знаю, — ответило Лоло из дальней комнаты. Бывший офис керамической компании теперь служил им спальней и гостиной. Для Олли это было место, куда можно завалиться и заняться сексом, но для Лоло это был их дом, их гнездышко для новобрачных, их крепость, защищающая от ужасов Блиц-2. Вот почему Олли смирился с полупрозрачными полотняными занавесочками, которые оне развесило вокруг кровати, и маленькими свечками с фальшивым пламенем, распространяющими сладковатый мускусный аромат, добавляя романтики, а также с ковриками, безделушками из жемчуга и нефрита и антикварной черной лакированной мебелью, которую они позаимствовали в заброшенном доме дальше по улице.
Лоло вышло ему навстречу, широко улыбаясь. Одето оне было так, словно они собирались поужинать в одном из лондонских ресторанов прошлого. Пребывая в женской фазе цикла, оне выбрало фиолетовобелое платье с цветочным узором и глубоким вырезом. Лоло мастерски поработало над лицом хайлайтером, румянами и помадой, так что отсветы дьявольского неба сияли на глянцевитых вишневых губах и иссиня–черном ирокезе. Просто глядя на это великолепие, Олли ощутил неслабое напряжение в штанах.
— Круто выглядишь, — сказал он.
— Спасибо.
Последовал быстрый поцелуй, резко пахнуло духами, и улыбающееся Лоло подняло корзину, накрытую полосатой тряпицей:
— Идем.
Олли быстро посмотрелся в зеркало, проверяя кожемаску. Что ж, с лицом вроде порядок. Ему не слишком нравились округлый подбородок и длинный нос, и он все еще сомневался насчет белой кожи, а вот ямочки на щеках были вполне себе ничего. К тому же маска прекрасно реагировала на выражения его лица, хотя крем, который он наносил на собственную кожу, и подавлял тонкие эмоции. Он не давал себе поблажек и носил маску постоянно, избегая прицела распознавателей лиц Ген 8 Тьюрингов. Но за свободу пришлось платить раздражением, сухостью кожи и несколькими жуткими приступами стригущего лишая. Для Олли, раньше всегда заботившегося о своей внешности, это было почти невыносимо. К счастью, увлажняющий и прочие классические крема для кожи могли решить проблему — не бесплатно, конечно.
В качестве последнего испытания он скорчил перед зеркалом несколько рож и объявил:
— Годится.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты не носил эту штуку все время. У тебя прелестное личико. Я обожаю смотреть на тебя.
— А мне бы хотелось, чтобы ты не таскало все время лифчик, но — эй, выбора–то нет.
— Вот скотина! Неужели вы, бинарные, не способны думать ни о чем другом?
Смеясь, Олли обнял Лоло, и они вместе вышли на улицу. И вместе надели солнечные очки. Очки Олли напоминали лыжные, создавая не вполне тот стильный образ, какой бы ему хотелось, зато их толстая оправа совершенно не пропускала свет дьявольского неба, прямое воздействие которого, даже с учетом дополнительной защиты, обеспечиваемой линзами, всегда вызывало у него мигрень.
Они находились неподалеку от Ридхэм–стрит, где государственное агентство по питанию открыло в бывшем культурно–спортивном центре общественную столовую. К ней тянулось множество людей. Олли знал большинство из них по ежедневным визитам и изредка кивал то одному, то другому. Говорить что–либо было бессмысленно: щит непрерывно гудел, сдерживая непрекращающуюся энергетическую бомбардировку кораблей оликсов, пытающихся перегрузить генераторы. Как следствие, все разговоры в эти дни проводились на очень близком расстоянии и были весьма громкими.
— Я сегодня видело Марка, — сказало Лоло.
— Круто, — рассеянно уронил Олли. Они как раз переходили Чадвик–роуд. Один из больших стариков–платанов пережил начало осады, но пару месяцев назад все же погиб из–за отсутствия дождя и этого вечного дьявольского неба. Олли было немного грустно видеть, как он сбрасывает пожухшие бурые листья. — Кто это — Марк?
— Тот, кто всегда приносит грибы.
— А, ясно.
— Между прочим, сестра его подруги Шерон работает в министерстве обороны. Она сказала, что один из техников–сейсмологов говорил кому–то из ее офиса, что оликсы больше не подкапываются под щит. Теперь они затеяли долгую игру. Их корабли направляются к заселенным звездным системам, и когда они доберутся туда, то перекроют подачу энергии, которую эти планеты переправляют на Землю, и межзвездные порталы отключатся. У нас не станет ни пищевых гранул для принтеров, ни электричества, чтобы запустить их. Так что они заморят нас голодом.
Олли с трудом сдержал вздох. Для того, кто обучался в предположительно превосходной эгалитарной школьной системе Дельты Павлина, Лоло временами бывало чертовски глупо.
— Чушь собачья. Перестань собирать сплетни. То, что ты только что сказало, — парадокс. Уверен, оликсы направляются к заселенным мирам, но если они перекроют энергию, идущую к нам от Дельты Павлина, Нью–Вашингтона и прочих, щиты земных городов накроются. — Он ткнул пальцем в дьявольское небо. — Это клятое уродство рухнет, как было месяц назад в Берлине. И мы все умрем — а этого они не могут допустить. Только не после всех тех усилий, которые они приложили, чтобы одолеть нас.
— Падение Берлинского щита не убило всех. — Лоло надулось. — Погибли только те, кто попал в разразившийся шторм. — Оне секунду помолчало. — И те, кто утонул, когда Шпрея вернулась в свое русло.
— К счастью для всех остальных, быстренько прилетели оликсы и превратили их в коконы, так что они — в некотором роде — остались живы. — Олли фыркнул. — Везунчики. Увидят, какова Вселенная у конца времен.
— Ты порой бываешь таким занудой!
— Ну да, куда правдоподобнее то, что, когда электричество отключится, оликсы начнут морить нас голодом — и мы сами, миллион за миллионом, смиренно потащимся в их ковчег.
— Не потащимся! Люди лучше, чем ты думаешь!
— Посмотри правде в глаза, если стоит выбор между смертью в цунами разрушенной перегруженной токсичной атмосферы и шансом, обернувшись мутировавшим уродливым коконом, через триллион лет паломничества встретиться с чужим богом, что ты выберешь?
