Все остальное меня не касается. Сейчас я здесь, а завтра наши пути с Басмановыми разойдутся.
— Ты знаешь, я дорожу тобой. Ты мой брат.
Давид кивает, принимая слова Рустама.
— Я помогу в переговорах. Будет Диана твоей. А насчет Волгограда решим, когда на свадьбе погуляем. Начнем с малого — с женщины.
Рустам согласился. На войну пошел.
Мое сердце в пятки ухнуло. Начнем с малого, сказал он. С женщины…
Такие мужчины скоры на решения. Даже смертельные.
— Я за этим и пришел. Поддержкой заручиться.
— Я знаю. Я все сказал. А теперь оставь нас, Давид, — понизил голос Рустам.
Тягучий голос дьявола накрыл мое тело дрожью. Рустам пальцами шероховатыми по моей руке провел и дал понять, что за этим последует. Давид напоследок скользнул по мне странным взглядом — будто был удивлен поведению брата.
Будто ожидал от него отказа и словно это я сильно повлияла на ход совершенно чужих мне событий.
Не нравится мне все это.
— Хорошей ночи, брат. На связи.
Я напряженно молчу. За Давидом захлопывается дверь, отдаваясь продолговатым гулом в моих ушах. Дверь автоматически запирается, оставляя клубный шум где-то далеко. Запирая нас с Басмановым наедине.
— Почему ты заставил меня это слушать? — не понимаю я.
— Без лишних разговоров, Полина. Иди ко мне.
Я делаю прерывистый вдох. Рустам обвивает мою руку и рывком сажает на себя, перетягивая нас на одно массивное кресло. Холодными руками я упираюсь в кожаную обивку. Эта кожа натянута так, как натянуты сейчас мои нервы.
Я часто дышу. Волосы растрепались в полете и прилипли к влажным губам. Кожа покрылась мурашками.
Одним движением Рустам расстегивает мое платье. Замок скользит, так красиво звуча в тишине.
Все было бы красиво и заманчиво, если бы не Басманов. Если бы не долг крови. Если бы на его месте был любимый мужчина, а не тот, у кого за поясом пистолет.
— Что?!
Мужской рык оглушил меня. Поздно понимаю, что последнюю мысль я произнесла вслух. Задумалась.
До смерти задумалась.
— Я…
— Что ты сейчас сказала? Повтори.
Глаза Рустама едва кровью не наливаются.
Его оскорбило мое мнение. Он бы предпочел его не слышать.
Басманов сжимает челюсти, не отводя от меня убийственного взгляда. И дышит тяжело, открыв рот. Моя фраза выбесила его. Разозлила.
Но вместо смерти я получаю поцелуй. Жадный, грубый, болезненный. Его пятерня ложится на макушку, вдавливая мои губы в свой рот. Его язык сильный, он врывается внутрь и не щадит ничего вокруг.
Я быстро сдаюсь его напору, пытаясь сползти с мужских колен. Из занятого рта вырываются приглушенные стоны.
Это раззадоривает зверя еще больше. Его руки проникают под свободное платье и сжимают грудь. Я распахиваю губы, а он рычит.
Рустам встает. Резко. Я шумно глотаю кислород, успевая зацепиться за его плечи. Басманов больно сжимает ягодицы, остервенело задирая платье.
— Все случится прямо здесь? — задыхаюсь под его жестокими губами.
— Мне ровно. Не романтик.
Вот и поговорили. Ему ровно, и он не романтик.
Обнаженной спины касается шелк. Не хочу думать, сколько здесь таких побывало. На этой кровати, застеленной шелком.
Его клуб, его правила.
Сдирает платье, обнаруживая на ногах черный капрон. Сам выбирал — каждую деталь выбирал.
Дьявол замирает, по тормозам жмет. Кладет крепкую ладонь на мой живот, поддевая капрон. И не рвет. Только дышит тяжело. И взглядом прожигает.
— Красивая ты, Полина. С тобой по-другому хочется.
— Не надо.
— Чего? — прищуривается недобро.
— Оттягивать неизбежное не надо. Возьми, что хотел. И оставь мою семью в покое.
Громко сглатываю от собственной храбрости. Горло пересохло, а оно все равно дергается, пытаясь проглотить слюну. Инстинктивно.
Темный взгляд Басманова проследил за тем, как тонкая шея сжимается. Наверное, представляет, как сжимает свою руку на ней. Сдавливает. Он ведь одним движением может голову мне оторвать.
— С чего ты решила, что ты отделаешься одной ночью?
Что?
Ладонь на моем животе напрягается. Он напирает и заставляет опуститься на кровать. Слишком жестко. До будущих синяков.
Закрывает рот поцелуем и исследует тело. Жадно, словно никогда таким еще не владел. Коллекционер, не видавший никогда раньше такой экспонат. А коллекционеры всегда жадные, отчаянно бьются за свое.
Мужские руки сжимают ребра, скользят по бедрам, облаченным в капрон. Губы стали жадно искусаны — дикий поцелуй лишал опоры. Мы не в клубе были, а в невесомости висели. Дикие звери. Я под ним как змея извивалась. От жара и боли. Расплавленный металл по сосудам полз, не иначе.
Еще секунда, и дьявол этот сожрет меня.
Слышу пряжку ремня. Бляшка бьется о мое бедро. И страх появляется из ниоткуда, туман желания прогоняет напрочь…
Басманов выдергивает ремень, не спуская с меня глаз. Мелкая дрожь бьет тело в предвкушении. Я никогда не встречала таких мужчин. Опасных и жестоких. Взрослых, как Карина заявляла. Он не мальчик давно. Знает, чего хочет.
И сейчас он хочет меня.
Никогда бы не подумала, что моим первым станет взрослый, опытный и уверенный в себе мужчина. В моем окружении были только мальчишки, которые и ухаживать толком не умели.
А этот умеет. Но не будет. Не романтик, сам сказал.
Он схватился за резинку колготок. Поддел пальцем, готовый рвануть. Я затаила дыхание. Его дикое желание витало в воздухе тугим напряжением.
Ему не хватило буквально секунды.
Чтобы белье одернуть, колени в стороны развести и ворваться внутрь.
Всего секунды.
Рядом с нами прозвучал выстрел. В клубе началась дикая паника, и туман моего страха рассыпался, как и первобытное желание.
Рустам сжал мои колени до темноты в глазах. Из моих губ аж стон болезненный вырвался. Я была распластана на кровати бандитом, в клубе которого началась перестрелка.
А в глазах дьявола — сомнение и азарт. Взять меня сейчас или отложить удовольствие?
— Кто посмел… — сжимает челюсти до хруста, — кто посмел открыть огонь на моей территории?!
Он тяжело дышит. Сильной рукой касается моей груди. Волосы мои разметались по подушке, и жар постепенно отпускал.
Наступал страх. Выстрел повторился. Ближе к нам.
Рустам рычит и отпускает мое тело. Резко встает с кровати, хватает ремень и возвращает его на место.
