Арсен пытался выкрутиться, как будто сболтнул лишнего. Избегал смотреть мне в глаза — лгал. Начал постукивать указательным пальцем по чашке — нервничал.
— Мимика и движения тебя выдают. Я же сказала, что занималась изучением поведения.
— Не знаю, — протянула я, — никогда об этом не задумывалась.
— Он был хорошим хирургом, моего брата с того света, можно сказать, вытащил. Но будь ты хоть гением, развалившийся Союз этого бы не оценил. Люди зарабатывали, не брезгуя ничем. И когда начали делить территорию в девяностых, палили по области направо и налево. А в больничку с огнестрелами ой как не хотели обращаться…
— Я всего-то намекнул, что он штопал людей вне больницы.
— Охренеть! — вырвалось у меня.
— Но я тебе ничего не говорил, — предупредил Арсен. — Хоть времена уже и другие, но те люди еще живы и на свободе, а некоторые даже неплохо поднялись.
Глава 5 ЛиляЗа годы в нашей старой квартире почти ничего не изменилось. Только мелочей вроде фотографий или статуэток, которые собирала мама, нет. Я почему-то была уверена, что отец продал все, обрезал концы перед отъездом, но, видимо, решил, что однажды его замучает ностальгия. Хотя кто поймет, чем действительно руководствовался отец и о чем думал. Я, кажется, его совсем не знала.
Бросив чемодан посреди зала, я толкнула дверь в комнату, которая когда-то была моей. Нет, все-таки кое-что отец изменил. Теперь она стала кабинетом.
Подойдя к столу, провела по нему пальцем. Пыли нет — значит, часто работал. Я опустилась в удобное кресло и начала открывать ящики стола. Отец был педантичен — любой беспорядок доводил его едва ли не до нервного тика.
Я перебирала найденные документы, копии документов, пока не добралась до нижнего ящика. Там лежала папка, похожая на те, что я уже нашла раньше. Но вот содержимое…
Сразу я решила, что у отца был профессиональный интерес, потому что первым лежал лист с отчетом патологоанатома. Но потом пошли протоколы допросов, отчет криминалистов, дактилоскопическая экспертиза. В общем, все, что и должно находиться в уголовном деле.
И зачем отцу это понадобилось? Может, это кто-то из его знакомых?
Елизарова Мария Александровна. Любовница? Нет, судя по всему, коллега. Хотя одно другому не мешает. Работала гинекологом в одном из медцентров отца, но не в этом городе, а в… Вот черт!
Я нашла один из протоколов допроса и посмотрела на фамилию. В то, что в городе работают два следователя с одинаковыми фамилиями и инициалами, верилось с трудом. Значит… Я водила пальцем по его подписи, точнее по ксерокопии, а потом углубилась в чтение.
Отложив папку через часа два, я откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди, и уставилась в потолок.
И что там отец хотел найти? Не поверил в несчастный случай? Или дело вовсе не в неизвестной мне Елизаровой?
Нет, в самом-то деле… У него, думаю, хватало забот, а вспоминать о том, с кем его дочь встречалась тринадцать лет назад, и пытаться дискредитировать его работу — это как-то не по-взрослому.
Я устала за сегодняшний день предполагать, что творилось у отца в голове. Посмотрев на часы, сняла со связки, переданной мне адвокатом, ключи от машины, взяла найденные на столе документы и вышла из квартиры.
Черный «Мерседес» подмигнул мне, когда я нажала на брелок. Представительная машина для успешного мужчины. Хоть здесь можно понять отца.
Я летела по трассе, отсчитывая минуты до закрытия медцентра. Не хотелось бы скататься бесцельно.
Город мне был незнаком, поэтому пришлось включить навигатор и двигаться по нему. Остановилась я перед входом за пятнадцать минут до конца рабочего дня. Девушка за стойкой напротив входа улыбнулась, увидев меня, и поздоровалась.
— Здравствуйте, — ответила я. — Могу я поговорить с кем-нибудь из администрации?
Профессиональная улыбка никуда не делась, но в глазах появилась настороженность.
— Могу я узнать, по какому вы вопросу?
Времени на объяснения не было, поэтому я воспользовалась своим козырем:
— Меня зовут Лилия Николаевна Родионова.
Девушка напустила на лицо скорби и кивнула, сказав:
— Увы, уже никого из администрации нет, только врачи заканчивают смену.
— Вы давно здесь работаете?
— С открытия.
Она даже испугалась. Ну а что можно подумать в подобной ситуации? Ворвалась богатая наследница и сейчас начнет наводить свои порядки.
— Мне нужно поговорить с кем-то из врачей или медсестер, кто работал с Марией Александровной Елизаровой.
— Второй этаж, кабинет двести одиннадцать. Медсестру зовут Елена Дмитриевна.
Девушка выпалила все на одном дыхании и снова вернула улыбку, наверное, поняв, что пока никто никого увольнять не собирается.
— Спасибо, — кивнула я и, заметив лестницу, направилась к ней.
Пять минут до закрытия — пусто. Я постучала в дверь кабинета и, открыв, увидела, что и врач, и медсестра уже стоят в верхней одежде.
— Слушаю вас, — вздохнув, сказал мужчина, а я посмотрела на женщину и спросила:
— Елена Дмитриевна?
Женщина удивленно кивнула, а потом надела очки и внимательно на меня посмотрела.
— Вы Лиля, дочка Николая… — запнулась она, бросив взгляд на врача, и добавила отчество: — Николаевича.
— Я хотела с вами поговорить. О Елизаровой.
— Простите, я вам не нужен? — вмешался врач.
— Всего доброго, — сказала ему и снова повернулась к медсестре. — Давайте я вас домой подвезу, заодно поговорим.
Она кивнула, не задумываясь. К бабке не ходи, отца моего она знала не только в качестве начальника. Ну хоть чем-то он мне помог.
Елена Дмитриевна сама разговор не начинала. Молча устроилась на пассажирском сидении и уставилась в окно. Правда, назвала адрес. Жила медсестра недалеко — я уже через десять минут тормозила во дворе новостройки.
— Поднимемся? — повернулась ко мне Елена Дмитриевна.
— Это удобно?
— Я одна живу. Идемте.
В квартире явно поработал хороший и наверняка дорогой дизайнер. Все здесь было подобрано слишком идеально. Коридор, кухня — ничего лишнего, каждая деталь на грани перфекционизма. Я не знаю, была это догадка или просто интуиция сработала, но у меня вырвался бестактный вопрос:
