- Вот чучело! Надо ж так вырядиться!
- И ничего не чучело, вполне симпатичная. Просто она или не в курсе, что красива, или наоборот знает, поэтому и не заморачивается.
- Да ну! Слишком сложно это, – водитель сразу же завёлся, – Чучело – оно чучело и есть!
Плотно позавтракав, Злата сунула ноги в любимые свои валенки, повязала платок, накинула маленькую, по размеру, телогреечку, где-то раздобытую дедом, и пошла гулять с Герой.
На улице сонно падали снежинки, Злата брела, загребая носками валенок пушистый покров. Гера радостно носилась вокруг, периодически оглядываясь на хозяйку, куда, мол, дальше? Ноги сами понесли на параллельную улицу, захотелось глянуть на соседский дом.
- Мазохистка бестолковая! - вслух ругмя ругала себя Злата, поворачивая тем не менее за угол. Видеть дом её мечты навсегда потерянным было мучительно, но и не взглянуть на него, не поздороваться она не могла.
Забор был тот, который она так хорошо помнила. Серые покосившиеся штакетины почти начисто утратили следы весёлой зелёной краски, покрывавшей их когда-то, и плясали во все стороны. Калитка и вовсе оказалась распахнута настежь. Злата не удержалась и заглянула. В глубине, прямо под окнами Старика, её обожаемого дома вчерашний парень и его ризеншнауцер наряжали невысокую ёлочку. Так вот кто купил её Дом! А она накануне в потёмках и не поняла, что они как раз около него и резвятся.
Ёлочку Злата не помнила. Не иначе новый хозяин посадил. Ризен радостно носился кругами вокруг деревца, изредка приостанавливаясь рядом с хозяином и тыкая ему бородатой, покрытой ледышками мордой то в руку, то в карман. Парень совал собаке в дышащую паром пасть, как Злата поняла, сухарики. Даже от калитки был слышен жизнерадостный хруст. Она грустно улыбнулась, глядя, как новый хозяин дома, легко нагибаясь, достаёт из ящика яркие-яркие мандарины – Злате показалось, что даже запах можно услышать – быстро обвязывает их верёвкой и вешает на тоненькие веточки. Ёлочка на глазах приобретала кокетливый новогодний вид. И Злата поймала себя на мысли, что ей приятно и весело смотреть на парня, его пса и их ёлочку.
«Гарри никогда бы не стал наряжать ёлку,» - неожиданно для себя подумала она. Подумала и удивилась: камень в груди, снова ставший большим после известия о продаже Старика, перестал давить, мучить... Тихонько свистнув шумно фыркающей где-то в придорожных кустах Гере, Злата повернулась и пошла домой. К Старику и его молодому хозяину она подойти не решилась.
Подмосковье. Декабрь 1998 года. Павел
Павел Рябинин удивлённо смотрел вслед невысокой девице в телогрейке и валенках сорок второго примерно размера. Они с Федюхой наряжали ёлку. На улице раздался тихий свист и, обернувшись, Павел увидел, как из кустов с треском выбирается соседская эрделька Гера. Он купил дом недавно, осенью, до начала декабря не жил здесь, поэтому довольно тесно познакомиться успел лишь с соседями сзади: милейшей крохотной дамой Надеждой Владимировной, шумным и весёлым здоровяком, её мужем Александром Фёдоровичем, которого все в округе звали почему-то Батяней, и их собакой Герой. А теперь вот с симпатичной эрделькой гуляла девушка.
Павел удивился. Никаких девиц раньше на участке у соседей не наблюдалось. Тем более таких колоритных, в телогрейке, платке и валенках сорок второго примерно размера. Хороша пейзанка! К такому костюму полагаются стёганые штаны на вате. Штаны он разглядеть не успел. Интересно, у неё конечности огромные, как у любимой актрисы чокнутого гения Тарантино Умы Турман или всё-таки в старых дедовских валенках болтается крошечная ножка Золушки? Павел хмыкнул, посмеялся негромко, оглядел со всех сторон ёлочку и, довольный, отправился домой, попытавшись водворить в тепло и Фреда. Фред водворяться решительно отказался и продолжил радостно носиться по сугробам.
Дом Павел купил случайно. Ехал себе в сентябре к отцу Петру. Привычную дорогу к нему перекопали, пришлось пробираться чуть ли не садами-огородами, как говорила его мама. Поминая дорожников и работников местного водоканала тихим добрым словом, Павел Рябинин вертел головой из стороны в сторону, опасаясь пропустить спрятанный среди буйной ещё осенней растительности поворот. Вертел, вертел и увидел на заборе объявление: продаётся дом.
Почему он остановился и вышел из машины, Павел и сам толком не понял. За полинявшим серым с остатками былой радостной зеленой краски штакетником из бурьяна вырастал дом. У Павла от увиденного дух захватило: высокий особнячок с резным крыльцом, огромными окнами и игривым балкончиком, примостившимся над крыльцом. Большущий участок, заросший деревьями и сентябрьское солнце, запутавшееся в цветных витражах высокого окна, расположенного, по всей видимости, у лестницы на второй этаж, добили его окончательно.
Почему-то подумалось вдруг, что в такой дом хорошо привести молодую жену, гордо обнимая её за худенькие плечи. У порога подхватить на руки и бегом, непременно бегом, влететь на широкое крыльцо по игриво скрипящим ступеням. А потом жить в этом доме с ней долго и счастливо, растить детей и, позже, внуков, любить её верно и восторженно всю жизнь и умереть с нежной улыбкой, обращённой к своей единственной, в один день. Потому что в таком доме можно было жить только так. И никак иначе.
- Хочу! - Павел не был сумасбродом и никакой жены и даже претендентки на это гордое звание у него не было, но тут аж сердце защемило от совершенно детского восторга.
- Хочу! - повторил он решительно, и дом купил. И с тех пор каждое утро просыпался с ощущением счастья и нетерпеливо ждал весны, чтобы взяться за дом и полностью его отремонтировать. Нет, зря мама ахала и охала. Узнав о его приобретении, она причитала, что дом почти труп и что его, раз уж сын сошёл с ума и вместо новой квартиры в Москве, на которую копил и которую, по счастью, сейчас можно купить так недорого, вгрохал все отложенные деньги в развалюху в Подмосковье, требуется снести и построить "нормальный коттедж". Она так и сказала "нормальный". А Павел вытаращил на неё глаза и аж задохнулся от таких кощунственных слов, хотя обычно они с мамой друг друга прекрасно понимали. Никакой коттедж, «нормальный» или нет, он не хотел. А хотел вот этот Дом, живой, тёплый, непонятно как сохранившийся. Он, Павел, сразу понял, что Дом, его Дом ещё всем фору даст и не подведёт своего хозяина.
Так и вышло, Дом словно ожил, за те неполные три месяца, что они были вместе. Куда делись прежняя усталость, тоска и неприкаянность умирающего существа? Теперь на него весело смотрел огромными окнами красивый крепкий Дом. В окнах голубело небо, и казалось, что с загорелого, задублённого ветрами дальних странствий лица глядят на мир широко распахнутые яркие глаза.
Павел влюбился в свой Дом с такой неистовой силой, что не мог уже и представить себя без него. А ведь на следующий день после их исторической встречи с Домом у него была назначена сделка по покупке квартиры в Москве. Как хорошо, что он поехал тогда к отцу Петру! Как хорошо, что ехать пришлось кружными путями! Слава местному водоканалу и дорожникам! А то как бы он без Дома? И как Дом без него?
