— Как много ты знаешь, — только и сказала я, желая, чтобы его слова оказались правдой.
— А то! Я ведь хочу в академию поступать.
— А не поздно ли ты собрался? — нервно улыбнулась я.
— Учиться никогда не поздно, — пафосно ответил он.
— И куда ты решил поступать? — заинтересовалась я, мне-то дорога в академии закрыта.
— Ну, как куда? Конечно же в Академию Четырех Королевств.
Да, глупый вопрос с моей стороны. Он ведь барон, к тому же с довольно сильным водным даром, о чем не забыли упомянуть ранее приемные родители.
— Тогда…
— Когда поступлю, я заберу тебя с собой, хочешь?
Поехать с ним в легендарную академию и оставить ненавистных родителей позади? Начать жизнь с чистого листа?! Да, да, конечно — да.
— Там, я думаю, и с даром этим, как его там, Несущей Смерть, помогут.
— Я согласна, но есть еще кое-что, о чем я хотела бы тебе сказать.
Посмотрев на меня, Алек напрягся. Ну да, что может быть страшнее проклятия?
— Просто прикоснись к моему лицу, и ты все увидишь, — сказала я, отстраняясь от него.
Пристально вглядываясь мне в глаза, он протянул руку, не понимая подвоха в столь странной просьбе.
— Ну, и что я должен увидеть? — спросил парень, коснувшись моего лица, а я зашептала слова, снимая действие заклинания.
Мгновение, и перед глазами Алека предстала довольно нелицеприятная картина. Страшные шрамы на моем лице: первый начинался от левого глаза и шел до скулы, рассекая левую бровь, второй вдоль щеки…
Но ожидаемой реакции не последовало, наоборот, Алек почему-то разозлился, на его скулах заиграли желваки. И я сделала неуверенный шаг назад. Странный он. Где отвращение? Я сама не люблю долго смотреться в зеркало из-за них…
— Кто это сделал с тобой? — прошипел парень, яростно разглядывая мое изуродованное лицо. — В этом мире у них лимит закончился.
— Постой, какой лимит? — не поняла я. — Тебя не смущают мои шрамы?
— Почему они должны меня смущать? — огрызнулся Алек. — Кто это сделал?
Он вообще человек? Где брезгливость и прочие эмоции, присущие остальным людям, а?
— Зачем ворошить прошлое? Я показала их не для этого, а…
— Да, я понял, для чего ты их мне показала. Думала, что увижу без иллюзии, наложу в штанишки и убегу со всех ног? Так? — повысил голос Алек, выходя из равновесия.
— Так. Но ты не сбежал, — смущенно ответила я. Надо же, даже пристыдил.
— Какая же ты еще мелкая, Вивьен. Главное не фантик, а начинка.
— Обозвал… тоже мне, взрослый нашелся, — возмутилась я.
А он просто сделал шаг ко мне и обнял. Взял и заключил в объятия, поглаживая по голове, лучше любых слов показывая, что ему плевать и на дар, и на мои шрамы.
— Если человек пустышка, то не поможет ни внешность ангела, ни сильнейший и уникальный дар, — наклонил голову и прошептал в волосы Алек, вселяя в меня уверенность.
И да, стало приятно. Приятно от того, что меня посчитали не пустым местом, для начала, а человеком. Для меня его слова значили многое, а удивительное поведение — еще больше. И я поверила ему. Нет, не так, я поверила себе. Что я достойна счастья.
И мое счастье длилось полтора года — прогулки, встречи с Алеком вперемешку со страхом, что это закончится…
Последние месяцы я предчувствовала нечто ужасное. Хоть и убеждала себя, что раз дар не проявил себя в течение долгого времени, значит и не подействует впредь. Но при любой встречи с Алеком обнимала его порывисто и сильно, словно в последний раз. Заметив мое состояние, он расспросил о причинах, а узнав, долго убеждал, что все будет отлично. Заверял, что не умрет и всегда будет рядом, поможет поступить в академию, так как отсрочил свое поступление из-за меня — никто не отменял экзамены и прочую бумажную волокиту, связанную с поступлением. А в сентябре я сильно заболела, думала — не выкарабкаюсь. Алеку пришлось вновь отдалить свою мечту об Академии Четырех Королевств.
А потом…
Беда пришла ранним солнечным утром. Я как обычно крутилась возле небольшого зеркала, пытаясь сделать красивую причёску. А в голове обдумывала: «Чего бы такое надеть сегодня? Платье? Юбку? А может, новенький сарафан?» И выбрала третий вариант. Почему-то именно сегодня мне хотелось быть красивой. Обув босоножки, я поспешила к черному входу, чтобы не будить домочадцев и не слушать их нытье драгоценных полчаса. А там тихонько свернула за угол дома и направилась к главному входу, нашему оговоренному месту встречи.
Мысль, что что-то не так, закралась сразу, стоило лишь вывернуть из-за угла и не увидеть его. Сердце тревожно пропустило удар, я судорожно вздохнула.
— Алек? Ты здесь? — позвала я.
Как сейчас помню: шаг, второй к треклятым ступеням, и я тряпичной куклой оседаю вниз. Слезы градом капают на землю, горько и беззвучно. Разум не хочет принимать то, что видят глаза. Думаю, в тот момент я была близка к безумию, такому желанному на тот момент.
— А… А… Алек? — шепчут вмиг пересохшие губы. — Алек, что с тобой? Не смешно ведь, вставай!
Пытаясь подняться, падала обратно. От шока ноги дрожали, отказываясь подчиняться. Я не могла отвести глаз от лежащего в нескольких шагах тела. Тела? Какое страшное слово — не человек, не друг, а бездыханное тело.
— Алек… Хор-роший мо… мой. Вставай, ну же, вставай. Улыбнись и скажи, что все это шут…ка, — до последнего не веря глазам, шептала я и ползла к нему.
Я приблизилась к Алеку, моё бедное сердце сначала пропустило удар, затем пустилось в галоп. Такое родное лицо… Крик отчаяния вырвался из самых глубоких закоулков моей души. Его прекрасные небесно-голубые глаза, что так нравились мне, что каждый день с момента нашего знакомства согревали душу, теперь смотрели в небо и не видели его… Стеклянные и пустые. Чужие.
Трясущейся рукой попыталась коснуться его лица, такого безмятежного. Но я лишь неуклюже упала, задев его ледяную руку. А следующий миг расколол мою жизнь на две части, я увидела, как из его полусжатого кулака выпало тонкое обручальное колечко. Это был конец…
Боль осознания пронзила сердце. Его больше нет…
Костлявая Смерть забрала Алека у меня. Я не увижу его улыбку, не услышу бархатный голос, не почувствую тепло и нежность рук… Никогда.
— Нет! Алек, родной! Нет!!! — заорала я что есть силы.
Стоит ли пытаться описать свои чувства в тот момент? Да не найдётся таких слов, что опишут бурю эмоций, зажавших мою душу в тиски, и то отчаянное желание перестать дышать и больше не испытывать адских мук, что поселились в моем сердце.
Дальше, скорее всего, я упала в обморок, так как смутное чувство реальности возвращалось ко мне ненадолго, словно кто-то проматывал кассету в старом магнитофоне. Вот моё тело волокут от Алека, а вот я уже пытаюсь вырваться из рук отца, который, будто не понимая моего желания попрощаться с другом, тянул меня в дом.
