Мало того, если причина была неуважительная, следовало заплатить штраф, через бухгалтерию. И явится за допуском уже с квитком. А после — отработать этот самый пропущенный урок с другой группой.
Порядочки!
Ну а чего я хотела? Если бы попала в нормальное учебное заведение, можно удивляться! Ну, ладно. Со мной все ясно. Но за что страдают остальные? Что держит их в этих стенах? Например, того парня-третьекурсника, стоящего на линейке в первом ряду.
Идеально отглаженный халат без единой морщинки, туфли вычищены так, что сверкают на солнце! Стильные очки в прямоугольной оправе…
Либо педант, либо… О втором варианте думать не хотелось, но мне и первый не подходил — с моей привычкой все терять, ломать и раскидывать, с аккуратистами я не уживалась.
А потом столкнулась с этим парнем в рекреации.
— Добрый день, — за спиной прозвучал хорошо поставленный голос. Приятный баритон, мягкий, бархатистый…
— Здравствуйте.
Здесь он был без шапочки и халата. Голубая рубашка, классически брюки с настолько идеальным стрелками, что, казалось, тронь — порежешься. И обувь — такая же сияющая.
— Артем Громов, — равнодушно выдержав осмотр, представился этот «мистер безупречность».
Кажется, спокойной жизни не будет. Мало мне того мохнатого колобка, так еще… Кстати! Может, пока разговариваем, получится разговорить?
— Антонина Бересклетова, — улыбнулась я как можно приветливей. Так, что аж губы заболели.
Громов кивнул. На лице — ни тени заинтересованности. Такого со мной еще не было! Кажется, второй вариант оказался верным — этот гад предпочитает парней!
Словно в подтверждение карие глаза сверкнули — в рекреацию вошел Кирилл. Все в той же фиолетовой рубашке, он промчался мимо, едва одарив нас взглядом.
— Опять не был на линейке? — крикнул вдогонку Громов.
Кирилл только рукой махнул — отстань, мол, не твое дело. Но перед самой дверью остановился и спросил:
— Дашу видел?
— Нет.
На мгновение на лице Кирилла появилась озабоченность, но тут же исчезла:
— Придет, скажи, я искал.
— Сам скажи, — забыв про меня, Громов скрылся в своей комнате.
А я заранее возненавидела эту незнакомую пока Дашу, по которой сохли оба парня. Здесь никого не интересовала.
Это было непривычно — обычно в ухажерах наблюдался избыток.
Ну и ладно! Все равно ни с кем не встречалась, не нашла еще интересного молодого человека. Такого, с кем можно разговаривать на равных, обсуждать кино, книги, строить планы. Почему-то среди кавалеров преобладал другой тип: сходить на дискотеку, в гости, на речку… Похвастаться своими победами. Вот за километр чуяла, что во мне видят лишь очередной трофей.
И все-таки… Эти парни, такие взрослые, будоражили кровь. И то, что Громов оказался не геем, приятно грело душу. Жаль только о меховом колобке ничего не узнала. Ну, узнаю потом. А сейчас нужно поесть — живот такие рулады выводит, что, наверное, за стенкой слышно.
2.2
Оптимальным вариантом было наварить супа: дня три есть можно. Пока размораживалась курица, пожарила яичницу — поняла, что не выдержу. Заглотила в два укуса и вернулась к готовке.
Пока возилась с овощами, задумалась: а чем же эта пресловутая академия отличается от самого училища? Преподаватели одни и те же, предметы тоже одинаковые. Единственная разница — в условиях проживания, у спецкурса они были лучше.
Громов вошел, когда я почти закончила. Молча почистил картошку, поставил на огонь сковородку. Я невольно залюбовалась его точными движениями: Артем делал все не торопясь, без суеты, но успевал много.
Одним своим присутствием он вселял уверенность и я почти решилась спросить. Но в кухню фиолетовым ураганом ворвался Кирилл. Сунул в микроволновку тарелку с бутербродами, щелкнул кнопкой чайника.
— Язву заработаешь, — заметил Громов.
— Некогда, — не оборачиваясь, отрезал Кирилл. — Я в анатомичку. Дашку увидишь…
— Может, хватит третировать бедную девочку? — голос был таким громким, что даже эхо появилось.
Я постаралась стать как можно незаметнее: в кухню ворвался черно-багровый ураган.
Кожаная куртка с блестящими металлическими накладками. Короткая джинсовая юбка, обвешанная цепочками разной толщины. Тряпичные берцы почти до колен.
И очень громкий голос.
— О, новенькая!
Ураган остановился напротив. Я старалась не пялиться ни на слишком накрашенные глаза, ни на топорщащиеся волосы багрового цвета, ни на черную обводку губ. На пирсинг в носу тоже старалась не пялиться.
— Парни, вы чем ее так запугали?
— Это не мы! — Кирилл, не дрогнув, заварил чай.
— Я, что ли? — девушка уставилась на меня невероятного цвета изумрудными глазами и тут же поспешила успокоить: — Я не кусаюсь. Так что обращайся.
Развернувшись на пятках, она направилась к выходу, по дороге попытавшись стащить у Кирилла бутерброд. Но тот ловко убрал тарелку:
— Это мое!
Снаружи донеслось два хлопка — это закрылись комнатные двери.
— Убегает! — вывел из ступора спокойный голос.
Я вздрогнула и кинулась к плите — крышка начала приподниматься. Сняла кастрюлю и выдохнула:
— Что это было?
Кажется, произнесла вслух. Потому что в ответ прозвучало равнодушное:
— Академия имени Макоши. Спецкурс. Привыкай.
Громов подхватил сковородку с жареной картошкой и до меня только сейчас дошло: все это время он продолжал спокойно готовить! И даже успел перемыть посуду. И раковину сполоснул!
После Артема на кухне остался идеальный порядок. Я не верила собственным глазам. Кухня. Мужчина. Порядок. Это же несовместимо!
Мамочка! Куда ты меня запихнула!
К счастью, в мою комнату никто не лез. Пока обедала, пришла в себя. И снова появились вопросы. Обращаться к соседке или Кириллу я побоялась, слишком уж странные личности. А вот Громов… Он, кажется, нормальный. Хоть с одним соседом повезло.
Оставалось подкараулить его в коридоре. И я вышла в рекреацию, прихватив ноутбук — может, мне там читать удобнее?
Между диванами раскинулся зеленый гимнастический коврик. А на нем буквально завязалась в узел девушка.
Пепельные волосы, лицо без грамма косметики, графитового цвета спортивный костюм… Та самая серая мышь, вокруг которой увивался Кирилл. И за которую так рьяно заступался Громов.
— Привет! Я Даша! — голос прозвучал очень тихо, не сразу и поняла, что она ко мне обращается.
— Знаю. Уже сказали, — положила ноут на диван и осталась стоять: — А я Тоня. Антонина.
