С болью в сердце он прощался со своей старенькой двушкой — холостяцкой берлогой, где он прожил чуть больше десяти лет, и где был дорог каждый угол. Но увы, квартира находилась слишком далеко от главного офиса, проводить столько времени в пробках — непростительная роскошь. Зато сейчас — всего десять минут, и ты на месте. В наши дни движения нон-стоп каждая секунда на вес золота.
Диван в гостиной, кухня с стиле хай-тек, огромная плазма, матрас вместо кровати, да кресло-груша — вот, собственно, вся его обстановка на сегодняшний день.
Он бы жил так и дальше, но Таня, его новая девушка, нет-нет, да канючила, что владельцу строительной компании не солидно существовать в подобных условиях. Что после ночи, проведённой на матрасе, у нее затекает спина, а готовить, завтракать и краситься за барной стойкой — это катастрофа.
Особенно его повеселило вот это «готовить»: Таня — двадцатидевятилетняя модель, в жизни своей ничего сложнее яичницы не готовила, но ужасно любила применять этот глагол, так же как "убирать" и "стирать". Она искренне пыталась понравиться своему новому ухажёру и усердно делала вид, что хорошая хозяйка.
Вчера он вернулся из командировки и обнаружил на полке в ванной различные женские побрякушки: всякие баночки с кремами, какие-то гели, лосьоны — чёрт ногу сломит. Увиденное его не слишком обрадовало, но и не удивило: каждая его девушка рано или поздно применяла этот трюк «незаметного» внедрения в жизнь холостяка. Так же незаметно потом эти баночки и исчезали. Не потому, что он не был готов распрощаться с драгоценной свободой или боялся брачных уз как огня, просто потому, что не было той, с которой он был готов целиком и полностью разделить свою жизнь. Он мечтал об обычной женщине, уютной, домашней, но неизменно выбирал кого-то вроде Тани — кукольно красивых, но не сильно далёких.
Во-первых, катастрофическая нехватка времени не оставляла ему большого выбора: единственные развлекательные мероприятия, что он посещал и где мог с кем-то познакомиться — это были вечеринки и фуршеты с партнёрами, где таких «тань» было пруд пруди.
Ну а во-вторых, с ними ему было проще, не возникало глубокой душевной близости и после расставания не приходилось зализывать раны.
К сожалению, никого из своих женщин он по-настоящему не любил, но неизменно баловал, поэтому уходили они хоть и расстроенные, но не озлобленные.
И даже сейчас он листал подсунутый Таней каталог только для того, чтобы сделать ей приятное.
— … да, прекрасный выбор, мне всё очень нравится, — не обращая внимания ни на модель, ни на цену, проговорил он, и всё-таки зевнул. — Да-да, кофейная просто чудо.
Под окном, на стоянке, раздался негромкий хлопок, и взревела чья-то сигнализация. Брелок небрежно брошенных на стол ключей от машины тревожно пикнул.
Выглянул в окно, недовольно цокнув:
— Я тебе перезвоню.
Часть 8
Крошечная Мазда ужасного ярко-малинового цвета втемяшилась в бампер его BMW. Просто великолепно.
Не столько жаль машину, сколько потраченного времени на составление протокола, оценки ущерба. Вся эта тягомотина его ужасно раздражала.
Не ожидая ничего хорошего, покинул кабинет и вышел на душную улицу. Возле Мазды, почёсывая репу, растерянно суетился охранник Коля.
— Иди, я сам разберусь, — махнул рукой, отправляя Николая на пост.
— Может, ДПСников вызвать?
— Не надо, говорю же — сам.
Опустив ладони в карманы брюк, неторопливо обошёл Мазду, оценивая причиненный своему автомобилю ущерб. Небольшая вмятина и несколько царапин, даже фара цела осталась. Удар совсем слабый был, вон даже подушка безопасности у дамочки не сработала.
— Ну, уважаемая, и кто же вас так парковаться учил? — заглянул в приоткрытое окно Мазды и сразу же наткнулся на виноватые голубые глаза. Девчонка совсем. Но было в её взгляде что-то такое, от чего его словно передёрнуло. Странное ощущение дежавю, где-то там, на подкорке, далеко-далеко в подсознании.
— Ой, это ваша? Простите ради Бога, это совершенно случайно получилось. Я ужасно, ужасно виновата, — запричитала малолетка, выбираясь на улицу.
Строгая юбка, блузка, а на ногах розовые кеды. Артистка.
Скрестив руки на груди, облокотился бедром о капот.
— И чем теперь расплачиваться будете?
— В смысле? — оторопев, захлопала глазами.
— Ну, наличные, кредитка?
— Да я как бы…
— Да расслабься ты, — улыбнулся, — не страшно. Можешь ехать, только будь впредь аккуратнее.
— То есть, я просто могу сесть и уехать? — будто не веря своим ушам, переспросила она.
— Абсолютно верно, — развернулся, и неспеша пошёл обратно в здание фирмы.
Машины никогда не были его огромной страстью, а всякого рода царапины и вовсе не трогали — едет же. А так и девчонку не подведёт, и самому никакого геморроя.
— А я у вас в фирме работаю, курьером, — крикнула она вслед.
Не замедляя шаг, обернулся и взглянул на нее ещё раз. Нет, точно видит впервые.
— И это просто замечательно. Тогда тем более катайся аккуратно.
Странная, другая бы уже давно уехала, прыгая от счастья, что всё обошлось, а эта как будто специально медлит.
— Бли-ин! — девчонка вдруг села на корточки и, прикрыв лицо ладошками, зарыдала.
Он остановился как вкопанный, не зная, как на это реагировать. Что это с ней? Наверное, запоздалый шок. Ну не оставлять же её в таком состоянии!
Вернулся обратно и, присев рядом, легонько тронул за плечо:
— Эй, ты чего?
— Меня теперь отец убьё-ёт, — протянула она, громко всхлипнув. — Да и от мамы получу, её же машина.
— Да там ничего серьёзного, царапина. Да и нет у меня никаких претензий…
— Вы просто моих родителей не знаете! Начнут ругаться: криворукая, обезьяна с гранатой… Под домашний арест теперь посадят и водить запретят. А как мне без машины документы развозить?
— Прости, я не знаю, чем тебе помочь.
И это было правдой. Нет, конечно, он сотню раз видел женские слёзы: слёзы боли, злости, обиды, слёзы ярости и слёзы на пустом месте, но каждый раз неизменно чувствовал себя не в своей тарелке. Такое гадкое ощущение беспомощности и вины, даже если виноват он вовсе не был.
— Ну не убивайся ты так, — помог подняться, и по-отечески вытер слёзы тыльной стороной ладони. — Может, тебе водички попить?
— Нет у меня водички… — шмыгнула носом, но вроде бы немного успокоилась.
— Ну хочешь, пойдём в ресторан зайдём, тут за углом.
— Хочу! — быстро закивала она, и расстройство как ветром сдуло. — Только я сейчас, — убежала в машину, и через пару минут вышла уже на высоких каблуках.
